Александра - наказание Господне

По всей вероятности, причиной падения Кирилла был вспугнутый Алтаем заяц, выскочивший под копыта Тамерлана. Но самое страшное было позади, и князя волновали теперь другие заботы. Случившееся приостановило работу над докладом государю, которой оставалось дня на три, не более. Побледневший, с ввалившимися глазами, он тем не менее много шутил и попросил привести к нему утром сыновей.

– Очень я по ним соскучился, Павлуша! – смущенно улыбаясь, Адашев посмотрел на друга. – Полина запрещает мне видеться с ними, боится, что расстроят меня чем-нибудь. Нянька тоже вся в хлопотах, ничего от нее не узнаешь. Право, стыдно даже! Мне, взрослому мужчине, заполучившему какую-то царапину, столько внимания и заботы...

– С мальчиками все в порядке! – Павел щипчиками подправил фитиль. – Сегодня потеплело, и они почти весь день провели на улице, строили свою крепость. Полина зря беспокоится. Они сейчас тише воды ниже травы. Я поначалу думал, что они заболели, потом узнал у Серафимы, что они сильно о тебе, Кирилл, переживают. Ильюшка весь день проплакал. Андрей, правда, не ревел, но замучил Сашу расспросами...

– Смотрю, ты времени не теряешь! – усмехнулся Адашев. – Вот уже и гувернантка для тебя просто Саша, Серафима сведения поставляет...

– Эти девушки, – сухо заметил Верменич, – сделали все, чтобы ты не загнулся раньше времени! Неужели не знаешь до сих пор, что Саша и Серафима всю ночь провели возле тебя и буквально вытащили с того света. Ты ведь чуть кровью не изошел, Кирюша! А я впервые в своей жизни видел, чтобы женщина не хуже моего корабельного лекаря штопала раны и осматривала кое-кого на предмет переломов...

– Не хочешь ли ты сказать, что мадемуазель видела меня без одежды? – побледнел князь.

– С чего ты так испугался, mon cher ami? – ехидно улыбнулся Павел. – Все твои мужские достоинства скрывались под простыней, сам ты пребывал в бесчувственном состоянии, а женский интерес к твоей персоне был вызван исключительно синяками да ссадинами...

Князь откинулся на подушки:

– Я непременно их отблагодарю, однако Полина жаловалась, что мадемуазель Александра позволила себе откровенную грубость и оскорбила ее в присутствии слуг. Почему ты молчишь об этом, Павел?

Верменич скривился как от негодного кваса.

– Твоя Полина тоже хороша! В самый неподходящий момент принялась выяснять, кто в доме хозяин, вот Саша и не сдержалась...

– Ты, похоже, ее оправдываешь?

– Ни в коем случае! А почему баронесса не сказала и о моей ссоре с ней? Разговор состоялся бурный, боюсь, после твоей женитьбы нашей дружбе придет конец. Первое, что она сделает в качестве княгини, откажет мне от дома, а потом еще и веревку пришлет, чтобы я скорее удавился и не мешал вашему счастью!

– Полина не заслужила того, чтобы злословить о ней, – оборвал приятеля Адашев. – Каждый вечер я с превеликим трудом заставляю ее покинуть мою спальню и отправиться отдыхать. А рано утром она опять здесь и не отходит от меня ни на минуту. Уверен, из нее получится хорошая, заботливая жена и мать!

– А разве кто-то сомневается? – Павел вскочил на ноги и подошел вплотную к постели князя. – Посмотри на меня внимательно, братец! Где ты видишь человека, который не желал бы тебе счастья? Но о Полине определенно могу сказать: поменьше давай ей воли, если не хочешь оказаться в дураках. По моим наблюдениям, баронесса не выходит из спальни, чтобы ускорить события и быстрее залезть в твою постель. И я постараюсь разобраться, где тут кошка зарыта!

– Я тебе раз и навсегда запрещаю копаться в чужом белье! – Адашев, сморщившись от боли, поднялся с подушки, сел на постели и осторожно спустил ноги с кровати. – У тебя поразительные способности лезть не в свои дела. Как ты не поймешь, что сейчас только мешаешь мне! – Князь сделал попытку подняться, но Верменич остановил его.

– Я все прекрасно понимаю. Павлуша Верменич стал лишним в доме князя Адашева! Рано друзьями кидаешься, Кирилл! – Приятель потрепал раненого князя по плечу. – Что ж, становиться на дороге у тебя я больше не намерен. За эти дни у меня и своих дел накопилось предостаточно, потому не поминай лихом!.. – Верменич направился к двери, но на пороге остановился и, не оборачиваясь, глухо проговорил: – Если вдруг понадоблюсь, шли лакея. Авось сгожусь на что-нибудь полезное!..

– Прекрати вести себя как капризная барышня! – Князь рассердился не на шутку. – Не нравится тебе Полина, не надо! Но держи это при себе! Я же не указываю тебе, с какой девкой переспать! Не путай божий дар с яичницей!

– Ни с одной из них я не спал ради благодарности или какой-то выгоды! По мне лучше головой на плаху, чем с нелюбимой бабой в постель!.. – возразил Павел.

Князь не успел ответить. Агафья, привлеченная громкими голосами, выгнала «басурмана» из спальни. Несмотря на поздний вечер, Верменич ночевать в гостях отказался и отбыл к себе в имение.

Целых два дня о нем не было ни слуху ни духу, но на третий Павел вновь появился в доме, только в спальню к раненому не поднялся, объяснив это нежеланием лишний раз утомлять князя.