Александра: Жизнь и судьба

— Был суд. Писали в газетах. А потом, когда шумиха немного улеглась, заявился Берестов. Дал новый паспорт. Сказал где отсидеться. А дальше ты все сама знаешь.

Борис не стал говорить Лере, что услышал в свой адрес от Берестова. Марк Яковлевич, от части, был прав. А еще надо было срочно найти адвоката Элеоноре. Берестов оставил адрес и телефон Лагунова, только после отъезда Марка, он решил не спешить с адвокатом. Берестову легко: распорядился и исчез, а ты светись с адвокатом.

— Значит, твой Марк слинял за границу, подсунув тебе фальшивый паспорт? Он тебе отомстил.

— В смысле отомстил? — глаза Бориса округлились.

— В прямом. С липовым паспортом, на чужое имя, ты не выедешь из страны и будешь всю жизнь молчать. Марк полностью обезопасил себя и отомстил за Элеонору. Он ее любил, а ты попросту пользовался ею. — Лера сочувственно посмотрела на Бориса. Что собираешься дальше делать?

Игорь Смолин опустил глаза. Нетронутая тарелка, щедро украшенная сочной зеленью, казалось, интересовала его куда больше, чем поставленный вопрос. Что он будет делать? Ничего. Жить. А там посмотрим.

— Игорь… Можно, я буду тебя называть как раньше — Борисом? Как — то привычнее. Хотя, если тебе…

— Называй, как хочешь, — он оторвал взгляд от тарелки и посмотрел Лере в глаза. Первый раз за весь вечер.

— Тебе надо немедленно жениться. Взять фамилию жены, официально поменять паспорт и решить все финансовые вопросы. Будешь вполне состоятельным мужчиной, — Лера улыбнулась белозубой улыбкой.

Борис тихонько хмыкнул. Ему же предлагают его же план.

— Я даже знаю, на ком ты женишься.

Глава 45

Дверь в кабинет открылась так быстро, что Саша даже не сообразила, посетительница стучала или вошла без стука. Скорее всего, вошедшая женщина постучала, но дожидаться разрешения не стала. Обычно вот так, в верхней одежде, без особой церемонии, не считаясь с больными, ожидающими своей очереди, заходили те, за кого звонила заведующая поликлиникой.

По этому поводу, она уже подходила к Вере Николаевне, и не раз. Просила, что бы всех своих пациентов заведующая направляла к ней после приема. Нервозности под дверью и без них хватало.

Вера Николаевна все понимала и старалась придерживаться договоренности, если, конечно, это не распоряжение самого главврача.

С подобной просьбой к главному Саша подойти не могла, а Вера Николаевна — не решалась.

Она не могла взять в толк зачем, людям с деньгами, иначе к главврачу не попасть, искали какие — то подходы к нему. Большую часть тех, кто был от «него», главный и сам не знал. А значит, попали они к нему от знакомых своих знакомых. Чаще всего, в таких пациентов, кроме невроза, ничего не было.

Вот и этой женщине ее помощь не нужна. Саша перевела взгляд с журнала регистрации и внимательно посмотрела на посетительницу. На истеричку женщина не похожая. По виду — вполне здоровая. Волевое лицо, жесткий колючий взгляд. Ей бы в частную поликлинику к невропатологу, а еще лучше к Степанкову. Дорого и модно. Ей стало неловко от своих же мыслей. Нельзя сердиться на женщину только потому, что она без записи пришла на прием. Значит так надо. И Степанков здесь ни при чем. Что же ее насторожило в этой посетительнице?

Лично она ничего не имела против частных поликлиник. Красиво, комфортно, дорого и пациенты чувствуют себя как в профилактории или в клубе по интересам. Никаких сетований на жизнь, безденежье, дороговизну лекарства. Все там чинно и спокойно. И на двери кабинета красивая табличка, указывая высокие регалии врача. И валерьянка в аптеке на том же этаже стоит раза в три дороже, чем в обычной аптеке. Но импортная. Только в этой аптеке и на этом этаже…

И этой женщине в легком норковом манто никак не подходит их поликлиника. И стоянка для ее машины не подходит то же: ни освещения, ни нормального подъезда. И говорить женщина будет о бессоннице и несовершенстве мироустройства. Круги под глазами не спрятал даже профессионально наложенный макияж. Тонкие губы плотно сжаты. Сейчас вспомнит, что она на приеме у врача и постарается улыбнуться, предупредит, что она от главного. Так, на всякий случай.

— Я вас слушаю, — собственный голос показался осиплым.

— Александра Ивановна, я к вам сугубо по — личному. Мы с вами не знакомы. Меня зовут Нинель Станиславовна Акулина. Я бы хотела поговорить с вами о Стрельникове.

Холод образовался между лопаток. Дверь открылась точно так же, как пару минут назад.

— Александра Ивановна, вам с отделения звонили. Просили зайти в палату, — медсестра посмотрела на клочок бумаги, вырванный на ходу в регистратуре, — Вас родственники ждут с десятой. Что передать?