Александрийская гемма

Весть о таинственном происшествии в деревне Веретенниково, соответствующим образом препарированная стоустой молвой, потрясла и без того пылкое воображение вдовы академика Рунге. Гости, как обычно собиравшиеся у Дины Мироновны по четвергам, внесли немалую лепту в сотворение очередной сенсации, взволновавшей многочисленных любителей пустозвонных чудес. Собственно, именно эта, не охваченная заботой демографов категория населения и составляла основной костяк весьма разношерстной компании, облюбовавшей для еженедельных сборищ просторную квартиру на Малой Бронной. Не следует полагать, однако, что вокруг шестидесятисемилетней вдовы, сохранившей благодаря поистине героическому подвижничеству известную привлекательность, клубились сплошь доморощенные экстрасенсы и йоги. Ничуть не бывало. Серый солидный дом довоенной постройки с подвальными помещениями и черным ходом, каких уж немного сохранилось в Москве, привлекал и публику более чем достойную. В подворотню, ведущую прямехонько к подъезду Дины Мироновны, слывшей не без основания тонкой кулинаркой, хаживали и солидные ученые мужи, и писатели, и корифеи медицины. Впрочем, большинство составляли все-таки лица иного плана: блиставшие дорогими туалетами модные парикмахерши и массажистки, могущественная властительница стола заказов близлежащего гастронома и, разумеется, бойкие молодые люди скромных, а то и вовсе не определенных занятий. Всех их объединяла фанатичная приверженность любому модному поветрию, будь то летающие тарелки, Бермудский треугольник или же махатмы

— мудрецы гималайских вершин.

Надо ли говорить, что Дина Мироновна жгуче ощущала свою особую причастность к загадочному событию. Она не только лично знала того, о ком с таким жадным апломбом судачили теперь в косметических кабинетах и химчистках, но даже пользовалась его лечебными рекомендациями. Сама судьба звала ее выйти на авансцену. Справедливо рассудив, что отрывочных воспоминаний о безвременно почившей супруге Георгия Мартыновича, с которой она столь опрометчиво ухитрилась на старости лет раздружиться, надолго не хватит, хозяйка салона приступила к решительным действиям. Узнав от состоявшего при ее особе сорокапятилетнего недоросля и адепта учений Востока Валерочки, что в дачной истории определенно не обошлось без философского камня, она принялась наводить на сей счет подробные справки.

Постижение нового символа веры шло заведенным порядком. После нескольких консультаций у единомышленников Дина Мироновна окончательно уверилась в том, что древняя и порядком забытая всеми алхимия является чуть ли не последним достижением человеческой мысли, вроде сыроедения и лечения по телефону. Она всегда была особенно чутка к новейшим веяниям. Скорее всего, в силу того, что не приходилось преодолевать старые заблуждения. Полученное на заре юности незаконченное среднее образование в счет не шло, а более ничему, удачно выскочив замуж за весьма зрелого к тому моменту академика, Дина Мироновна не научилась.

С помощью последнего академического справочника, который по старой памяти продолжал высылать знакомый референт, ей удалось разыскать самых ведущих химиков. Однако, к великому ее удивлению, все они чуть ли не с хохотом открестились от философского камня. По всему выходило, что они вообще впервые слышат как о самом происшествии, так и о его виновнике, Георгии Мартыновиче. Заподозрив, будто от нее скрывают что-то необыкновенно секретное, энергичная вдова спустилась на уровень членов-корреспондентов. Здесь ей повезло чуточку больше. Один из опрошенных в алфавитном порядке ученых, специализировавшийся на биоорганике, признал свое знакомство с Солитовым. Выбранив Дину Мироновну за легковерие, он, чтобы поскорее отделаться, посоветовал ей связаться с кем-нибудь из специалистов по истории науки.

Оторвав от дел великое множество абсолютно незнакомых людей, она получила наконец номер телефона Гордея Леоновича Бариновича, единственного в стране знатока волнующего ее предмета. Готовясь завлечь в свои сети исследователя средневекового чернокнижья, не подозревавшего о том, какие тучи сгущаются над его головой, Дина Мироновна терпеливо собирала агентурное данные. Вскоре ей уже было известно, что Баринович защитил кандидатскую по химии, а докторскую по философии, что он в довершение всего пишет стихи, а в позапрошлом году опубликовал потрясающе интересную книгу «Феномен средневековой культуры».

Такой человек не может не откликнуться на призыв, решила она, хотя уговорить его будет, по-видимому, не просто. Во-первых, одержим работой, во-вторых, отец троих ребятишек и домосед, в-третьих, до неприличия принципиален. Но нашлись и обнадеживающие моменты: любит покушать и по наивности откликается на самую откровенную лесть. С такими шансами можно было смело играть.