Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа

Через двадцать лет итальянцы попытались осуществить возрождение платоновской Академии, каковое свершилось в 1459 году, незадолго до кончины Козимо Медичи. Появляется, по характеристике А. Ф. Лосева: «…вольное общество людей, влюблённых в Платона и в платонизм»[8], что-то среднее «между клубом, учёным семинаром и религиозной сектой»[9]. Место собраний новых академиков – вилла в Кареджи, где устанавливается бюст Платона, якобы найденный на руинах афинской Академии, пополняется библиотека, разбивается сад с установленными в нём антиками, впоследствии превращённый Лоренцо Медичи в знаменитый на всю Италию ботанический сад, с оливой Минервы, миртом Венеры, дубом Юпитера, любимыми древними академиками платанами и пиниями[10]. Он воспринимался, по словам Марсилио Фичино, «как некий храм созерцания», где сам философ (имевший духовный сан) пел гимн, посвящённый Космосу, «по орфическому обряду»[11]. Следовательно, сад виллы в Кареджи практически выполнял ту же сакральную роль, что и священный участок Муз в саду афинской Академии.

То, что Афины, а не Александрия с её Мусеем и Библиотекой, где при Птолемеях трудился гораздо более многочисленный «хор» поэтов и учёных, послужили образцом для флорентийских гуманистов в этот период, вполне объяснимо. В Александрии не сложилось философской школы, которая могла бы хоть как-то быть сопоставимой со школой Платона. Ведь даже Аристотель, создавший свой Мусей в руководимом им афинском Ликее, отошел в эпоху Возрождения в тень «божественного» Платона. Что касается Александрии, то тамошние эклектики и скептики (хотя труды Секста Эмпирика уже читались, переводились на латынь и комментировались) и вовсе не могли сравниться по популярности с философами Академии. Неоплатонизм, хотя и зародился в Александрии, но уже в те годы, когда, после пожаров и погромов, Мусей и Библиотека жили, скорее, прежней славой. Наконец гуманисты просто плохо представляли себе, как был устроен Александрийский Мусей. Афины, только в 1458 году покоренные турками, по-прежнему воспринимались как примыкающая к Италии часть христианского мира, утраченная лишь на время. Туда часто ездили итальянские купцы и путешественники. Далекая Александрия уже восемь веков принадлежала миру ислама. Изредка попадавшие в мамлюкский, а затем в турецкий Египет европейцы видели чисто восточный город с несколькими обломками, свидетельствовавшими о древнем величии. Все, что было известно о пространственной организации Мусея и Библиотеки, укладывалось в скупые строки Страбона: «Мусей… является частью помещений царских дворцов; он имеет место для прогулок, экседру и Большой дом, где находится общая столовая для ученых, состоящих при Мусее. Эта коллегия ученых имеет не только общее имущество, но и жреца, который прежде назначался царями, а теперь – Цезарем» (Strab., XVII, 1, 8, C794. Перевод Г. А. Стратановского).

Конечно, всем образованным людям Италии того времени, и клирикам, и мирянам, было известно о книжных богатствах Птолемеев, ведь о нём сообщал Иосиф Флавий, один из самых читаемых авторов в христианском мире. Предание о том, как мудрый царский советник Деметрий Фалерский пригласил в Александрию семьдесят толкователей иудейского Закона, и они, вдохновленные Св. Духом, создали совпавшие до единого слова переводы Св. Писания, ставшие ценным экземпляром Библиотеки, воспринималось как безусловный исторический факт. Перечитывая текст «Иудейских древностей», итальянцы с завистливым восторгом выделяли строки, где говорилось о том, как Деметрий Фалерский старался собрать все имеющиеся на Земле книги (Ioseph. Ant. Iud., XII, 2, 1). Действительно, в XV веке, когда собирание древних рукописей становилось для многих смыслом жизни и доходило до настоящей охоты за ними, о Библиотеке, насчитывавшей пятьсот или семьсот тысяч свитков, можно было только мечтать. Марсилио Фичино все время своего служения дому Медичи усердно изучал, переводил на латинский, комментировал и любовно переписывал античных авторов от Платона до мифического Гермеса Трисмегиста, но скромная вилла в Кареджи не смогла бы вместить и малой части сокровищ Александрийской Библиотеки. Даже знаменитая папская библиотека в Ватиканском дворце (Bibliotheca Apostolica Vaticana) на тот период насчитывала лишь от 5 000 до 9 000 томов. Между тем основатель Ватиканской Библиотеки папа Николай V собирал её как главное украшение своего дворца, в подражание Птолемеям[12].

Примечательно, что для этой библиотеки, в 1526 году, по личному заказу папы Льва X (сына Лоренцо Медичи), крещеный мавр из Магриба, прозванный Львом Африканским, создал рукопись большого труда, открывшего для европейцев страны Африки. Спустя четверть века рукопись была напечатана в Венеции, затем выдержала множество изданий и была переведена на главные европейские языки. Благодаря Льву Африканскому европейцы получили и первое подробное описание Александрии, «большого города Египта».