Александрийский Мусей от Птолемеев до Октавиана Августа

Преторий обычно представлял собой именно замкнутую дворовую территорию, обнесённую портиками или аркадами. Зародившаяся в архитектуре римских военных лагерей, где преторий, уже находившийся внутри ограждённого валами или стенами пространства, был самостоятельной крепостью (например – Castra Biriciana, современный Вайсенбург в Германии), эта форма сохранялась в архитектуре провинциальных городов Империи, когда преторий обретает много дополнительных, «необоронных» функций: резиденции градоначальника, городского суда и городской тюрьмы. Таким был, скажем, преторий в Иерусалиме, где совершался суд над Христом. Вне зависимости от того, располагался ли он к северо-западу от Храма, где ныне двор медресе эль-Омарийя (его реконструкции на состояние начала нашей эры показывают выложенное плитами прямоугольное пространство, окружённое аркадами в два яруса), или же в другом месте, вспомним, что в Евангелиях говорится: «…воины отвели Его внутрь двора, то есть в преторию» (Мк.,15, 16; Мф., 27, 27).

В черноморском Херсонесе двор римского претория замкнут с трёх сторон и окружён колонными портиками. В испанском Тарраконе (совр. Таррагона), несмотря на множество средневековых перестроек, в претории, вплотную примыкающем к цирку, ещё можно угадать очертания узкого внутреннего двора, над которым возвышается крепостная башня.

Почти квадратный (500x450 метров) двор претория в Ламбезисе (Нумидия) опоясывают мощные аркады, а к внешним стенам, в дополнение, примыкают портики ионического ордера. Внутренние фасады двора претория в Кёльне (Colonia Claudia Ara Agrippinensium) прорезают только крупные арочные окна, но главный вход подчёркивает тройная аркада и восьмигранная башенка. В Антиохии, до перестройки здания, подобный же двор мог быть озеленён, затем деревья, очевидно, вырубили (языческие священные рощи уже не вызывали чувства благоговения у чиновников быстро обращавшейся в христианство Империи), по углам могли быть надстроены башни, но вряд ли сам двор создавался путём полного сноса старых построек.

Мы ничего не знаем относительно облика и времени основания прочих городских Мусеев. Можно судить лишь об их примерном расположении и об окружающих Мусеи храмах и памятниках. Основной источник здесь – «Описание Эллады» Павсания, созданное в конце II века от Р. Х. Но Павсаний пишет о святынях городов, большинство из которых существовали к тому времени уже до тысячи лет; следовательно, и храмы этих городов могли быть построены задолго до посещения их любознательным географом. Самый молодой из них – аркадский Мегалополь, заложенный в 371 году до Р. Х. Там, в южной части города, находился общий храм Музам, Гермесу и Аполлону, соседствующий с самым большим в Элладе театром, где бил из-под земли неиссякаемый источник. Во времена Павсания храм был уже в развалинах, что свидетельствует о его солидном возрасте. От него остались статуя одной из Муз и статуя Аполлона[120] (Paus., VIII, 32, 1–2).

В Теспиях (Феспиях), опекавших долину Муз, был ещё и собственный городской Мусей, небольших размеров . А в нём небольшие же мраморные статуи Муз. Это единственное указание на размеры, но и остальные Мусеи вряд ли превосходили храмы главным олимпийским богам. Теспийский Мусей находился возле агоры, рядом с театром и медной статуей Гесиода (Paus., IX, 27, 1–6).

В Трезене (Коринфская область) основание Мусея приписывалось легендарному Ардалу, сыну Гефеста, изобретателю флейты. Следовательно, тут мы имеем, кроме свидетельства о культе героя, прямо связанного с мусическими искусствами, намёк на солидный возраст храма. Этот Мусей также был возле агоры; перед храмом стоял общий жертвенник Музам и богу сна Гипносу (Paus., II, 31, 4).

В Спарте храм Муз был построен на акрополе, «налево от храма Афины…» (Paus. III, 17, 5). Дальше у Павсания интересное замечание: воинственные спартанцы «…воздвигли храм Муз в знак того, что они, лакедемоняне, выступали в сражение не под звуки труб, а под музыку флейт и под игру лиры и кифары» (Ibid.). Не только для нас, но уже и для Павсания мусические занятия были вполне мирными, но в Спарте героический культ по-прежнему заключался в почитании воинов и царей. Поэтому и Музы обрели тут некую «воинственность».

Добавим к информации, извлечённой из Павсания, сведения о Мусее в Таренте, точно существовавшем в 212 году до Р. Х. Полибий (VIII, 27, 29) свидетельствует о наличии там трапезной.

Далее мы находим у Плутарха (De Pyth. or. 17) краткое упоминание о Мусее в Дельфах, который не был самостоятельным храмом, но являлся пристройкой к южной стене храма Аполлона, примыкая также и к святилищу Геи. Тут был священный источник с водой для возлияний и омовений. «А Музы были здесь поставлены как помощницы в гаданиях и хранительницы источника…» (Ibid.).