Александрин. Яд его сердца

Александрин опустила от удовольствия веки, когда сильные руки мужа, лаская, скользнули по её стройным ножкам, задирая подол сорочки. Погладили колени, слегка надавив, побуждая раскрыться перед ним ещё больше. Девушка покорно запрокинула голову, позволяя магу покрывать поцелуями обнажённую, ноющую от желания грудь и плечи, с которых Моран нетерпеливо сдёрнул халат и приспустил, едва не порвав, кружевные бретельки сорочки.

Как же ему нравилось вдыхать её запах, такой дурманящий, такой сладкий. Нравилось видеть её изнывающей от желания, заласканной до потери сознания, содрогающейся от каждого малейшего прикосновения его пальцев. Слышать стоны и своё собственное имя, произносимое хриплым шёпотом.

Нравилось доводить её до умопомрачения и терять голову вместе с ней.

Маркиз зажмурился, опьянённый близостью, в глазах уже темнело от желания. Не способный сдерживаться, сильнее сжал чувствительное полушарие, заполнившее его ладонь. Александрин всхлипнула от этой порывистой, немного грубой ласки, задрожала от прикосновения горячего языка к жилке, бешено пульсирующей на шее, и подалась навстречу, стремясь прижаться к мужу теснее, почувствовать его возбуждение и твёрдость его намерений.

Ощутив, как девушка, простонав его имя, потёрлась промежностью о напряжённый член, больше не сдерживая себя, маг впился в приоткрытые губы жадным, глубоким поцелуем.

Целовал неистово, с силой вжимая в себя, втайне мечтая, чтобы эти мгновения растянулись в вечность.

— Что же ты со мной делаешь? — прошептал он хрипло, получив в ответ громкий вскрик, в котором смешались мимолётная боль и удовольствие, когда Страж резко, на всю длину ворвался в жаркое, уже готовое принять его лоно.

Александрин выгнулась, запрокинув голову так, что волосы рассыпались по столу. Всхлипнула от нового сильного толчка, царапая ногтями ни в чём не повинную столешницу, а заодно сминая исписанные листы, некогда являвшиеся важными документами, а теперь превратившиеся в жалкую скомканную бумагу.

Впрочем, до королевских посланий магу уже давно не было дела. Сейчас для него ничто не имело значения, кроме девушки, захмелевшей от страсти. Как и он, одурманенной скоротечным счастьем.

Послушная движению его руки, Александрин скользнула на стол, взглядом ловя его взгляд, впитывая в себя его дыхание, тяжело вырывающееся из груди. Тёмные волосы, янтарём отливавшие в бликах пламени, разметались по дереву, контрастируя со светлой, молочной кожей девушки.

Моран продолжал двигаться в ней, из последних сил пытаясь оттянуть момент разрядки, стремясь в полной мере насладиться видом возбуждённой, сгорающей от страсти красавицы.

Его жены. Его избранницы.

Которую не было сил отпустить и которую отпустить он был обязан.

Пока ещё не стало слишком поздно.

Поймав взгляд небесных, отравленных зеленью глаз, увидев то, как они лихорадочно блестят, а сама Ксандра в исступлении кусает губы, Страж не выдержал. Вонзился в неё до предела, содрогаясь в приступе наслаждения, лавой выжегшее всё внутри. Стёршее все мысли, и даже голос, непрестанно звучавший где-то глубоко в сознании, теперь казался почти неразличимым.

Едва слышимым…

…В ту ночь маркиза впервые за долгое время не мучила бессонница, не тянуло остаться в одиночестве. И девушка, уснувшая у него на груди, впервые проснулась, разбуженная не служанкой, а лаской и поцелуями мужа.

Глава 12

Сидя в кресле возле очага, в котором только начало разгораться пламя, робко подбиравшееся к днищу закопченного котелка, Опаль с интересом рассматривала жильё человека, прозванного Чернокнижником. Отправляясь на встречу с загадочным колдуном, девушка ожидала увидеть убогую лачугу посреди дремучего леса, вроде той, в которой прозябала старуха Берзэ. Полную засушенных лягушачьих лапок, крысиных хвостиков и прочей мерзости.

Каково же было удивление герцогини, когда поиски привели её в небольшой городок на западе Вальхейма, радовавший взор опрятными улочками и добротными домами с тенистыми двориками. Жилище мага, увитое плющом, с ухоженным палисадником, в котором росли яблоневые деревья, заставило девушку задуматься, увенчалось ли успехом её расследование, или она ошиблась.

Внутри жильё колдуна, к которому горожане почтительно обращались не иначе, как лекарь Дюбуа, тоже было чистым, с мебелью, может, и грубоватой, лишённой изящества, к которому так привыкла молодая герцогиня, зато сделанной на совесть. И в воздухе витал аромат готовящейся с пряностями дичи.

Каменный пол устилали шкуры животных. Два стеллажа, темневшие по углам гостиной, ломились от книг. И пока месье Дюбуа ходил за сидром, дабы гостья могла утолить жажду (почему-то этот высокий, худой, как щепка, мужчина, одетый в тёмный костюм из грубого сукна и до блеска начищенные туфли с пряжками, не жаловал вина), Опаль из любопытства заглянула в несколько талмудов.

Что только укрепило её сомнения. Едва ли можно было найти какое-нибудь хитрое заклинание в исторических трактатах и преданиях Единой. К разочарованию девушки, она не обнаружила ни одного тома, хранящего в себе древние, скрытые от большинства знания.