Александрин. Огненный цветок Вальхейма [СИ]

— Неужели! — При виде меня её величество чуть в ладоши не захлопала. — Нашлась наша пропажа! Где же вы так долго пропадали, милочка?

Пожелав себе удачи, рассказала о загадочной болезни моего батюшки и о его счастливом выздоровлении, которое и подвигло меня отправиться в путешествие.

— Что ж, мы рады, что его милости стало лучше, — благосклонно улыбнулась мне королева и предложила устраиваться подле неё на совершенно неудобном низком пуфе, да ещё и возле вечно храпящего дога.

Благо шут нигде не просматривался, и два часа в обществе правительницы и её подхалимок, к коим теперь относилась и я, прошли вполне сносно.

Когда на замок опустились сумерки, настало время ужина.

Приглашённые, которых по моим скромным подсчётам приехала в замок добрая сотня, расположились в просторной зале за длинным столом. Во главе его восседал Люстон XIV. По правую руку от короля обосновался кардинал Бофремон, по левую — мой муженёк. Который, не успела я переступить порог обеденной залы, принялся сверлить меня своими чернющими, как сама Мгла, глазами.

Под чутким надзором Стража я чувствовала себя букашкой, которую препарируют долго и со вкусом. А вскоре к созерцанию моей персоны присоединилась и Серен. На протяжении всего ужина моим единственным желанием было юркнуть под стол и ползком добраться до спасительного выхода. А там уже дать дёру и без оглядки мчаться до самой чащи. Что мне ведьмы и духи Чармейского леса, когда самая опасная в мире ведьма пожирает меня глазами.

Словно здесь подкрепиться больше нечем.

Когда слуга поставил передо мной первое блюдо — куропатку под изумительно пахнущим ягодным соусом, я заметила, как Моран решительно поднялся и направился ко мне.

— Где мой подарок? — это вместо приветствия.

— Который? В последнее время вы завалили меня презентами.

— Предпочитаете, чтобы я попробовал? — потянулся к столовым приборам. Наклонился ко мне ещё ниже, обдав выбившиеся из причёски кудряшки у висков своим горячим дыханием.

По телу пробежали мурашки, а сердце (чтоб его!) и вовсе стучать перестало. Всё то время, пока Страж находился рядом.

— Могу ведь и отравиться, — уколол словами и взглядом.

— Заманчивая перспектива.

Тяжело вздохнув, достала из болтавшейся на поясе атласной сумочки чей-то там рог. Скривившись, сунула его сначала в вино. А спустя несколько секунд, когда стало ясно, что хмельной напиток и не думает менять пурпурный цвет на какой-либо другой, дёрнула за витой шнурок, к которому он был привязан, и увенчала этим обломком чьего-то выроста некогда аппетитную, а теперь уже совсем не интересную моему желудку куропатку.

Когда проверка была закончена, его светлость выпрямился, увеличив разделявшее нас расстояние, позволив мне тем самым вздохнуть свободнее, и дал добро:

— Можете есть спокойно.

Сказав это, отправился обратно надзирать за государем, а я в который раз, обречённо вздохнув, пришла к выводу, что рядом с этим мужчиной у меня не только барахлит сердце, но и дышать получается с трудом.

После ужина часть придворных разбрелась по сумрачным галереям замка. Большинство же переместилось в комнаты, где на круглых, затянутых зелёным сукном столах игроков поджидали колоды карт.

В тот вечер я изнывала от напряжения под прицелом далеко не дружелюбных взглядов — Морана, Серен, Адриена, тоже притащившегося в Оржентель, — а потому, пытаясь хоть как-то расслабиться, позволила себе лишнего. Или, скорее, лишних. Несколько бокалов вина. В которых добросовестно, под пристальным вниманием Стража, снова и снова «топила» рог ретала.

Наверное, всему виной был хмель, ударивший в голову. Из-за него я потеряла над собой контроль.

А вскоре по моей милости его утратил и кое-кто другой.

Когда придворные стали занимать места за игорными столами, я поначалу растерялась, не зная, куда податься. Присоединиться к картёжникам или же пополнить ряды наблюдателей. Я никогда не считала себя азартной, не увлекалась картами, а потому имела все шансы просадить за вечер не одну сотню алидоров, ведь при дворе играли по-крупному.

Встрепенулась, услышав, как кто-то меня окликнул. Этим кем-то, обладателем низкого раскатистого голоса, оказался мой недавний знакомый-бородач, граф де Париньяк.

— Мадам маркиза! Что же вы раздумываете? Окажите честь, присоединяйтесь к нам. — Его сиятельство указал на единственное пустующее за столом место, и я, усмехнувшись своим мыслями, приняла предложение.

Что может быть приятнее, чем сыграть на деньги ненавистного (ненавистнее не придумаешь!) мужа и спустя пару часов остаться с пустым кошельком.

Поймав взгляд благоверного, примкнувшего к зевакам за соседним столом, улыбнулась графу одной из своих самых обворожительных улыбок и, хлопнув веером по ладони, грациозно опустилась на предложенное место.

— Вы так любезны, мессир.

— Находиться рядом с вами, моя дорогая, наивысшее наслаждение, — рассыпался любезностями придворный, не забывая время от времени нырять глазами в глубокий вырез моего платья. С таким видом, словно не моими прелестями любовался, а скрупулёзно подсчитывал в ожерелье количество жемчужин.