Александровскiе кадеты (СИ)

— Забыл, что моё высокоблагородие Константином Сергеевичем кличут?.. Какие тут могут приказания, Федя? Сам понимаешь, не дураки там, — он резко кивнул, указывая в сторону наступавших, — не дураки там командуют. Поняли, что нас так просто не сбить, а артиллерия у них то ли отстала, то ли вообще без неё немцы высаживались. Попытаются обойти, под прикрытием темноты. Я бы, во всяком случае, попытался. Мы их задержали, темп им сбили. Теперь нельзя им в капкан угодить.

— Так что же, отступать? — не выдержал Федор.

— Отступать тоже надо с умом, — строго сказал Две Мишени. — По темени им особо соваться некуда. Да и местности вокруг они не знают. Спасибо его высочеству, болота не осушал, ручьи не отводил, только пруды запруживал да потешные мельницы ставил. Тут и по карте-то при ясном солнышке не вдруг дорогу отыщешь, а уж броневики и подавно в обход не пройдут.

— Пехота пройдёт…

Константин Сергеевич кивнул.

— Именно. Пехота пройдёт, и я не я буду, если уже они не ищут тропы в обход. Вот смотри, Федор — через парк три дорожки, все сходятся у Малого Мельничьего моста. Пруд широкий, глубокий, поток вброд не перейти, да и не захотят они по осени так просто в воду лезть, сперва по дамбе попробуют. Бери-ка ещё пару своих стрелков и займи мельничий домик. На всякий случай. Опередить они вас не должны, парк густой, тропинки извилисты, а с задов дворца — прямая дорога, по ней подвоз щёл. Давай, ноги в руки, руки в ноги, и туда. При появлении противника подать сигнал. Если что — точка сбора всех отрядов Корпуса — станция Пудость.

— Так связи ведь нет, Константин Сергеевич, — почти прошептал Федор. — И вестовые не возвращаются. И Гатчино горит. А Ирина Ивановна с Петей Ниткиным —

Две Мишени досадливо отвернулся.

— Всё знаю. Но противнику тут деваться некуда — только пытаться прорваться к Пудости и дальше, на Тайцы. А вот если прорвутся… там и до столицы рукой подать. Где никто не знает, что происходит… Дал бы тебе больше ребят, да только с малышами этими… — он нахмурился, махнул рукой. — Господь преблагий, кого в бой вести приходится… Всё, отставить разговоры! Ракетница с тобой, сигналы помнишь. Разрешаю выполнять, господин кадет-вице-фельдфебель!

* * *

С собой на мельницу Федор взял рыжего Пашку Бушена да долговязого Варлама Сокольского — лучших стрелков из второго отделения их роты. Нагрузились патронами, за неимением пулемётов взяли «фёдоровки», хоть они и другого калибра. Но снайперские их винтовки не оставил никто.

Тучи разошлись, полнолуние миновало три дня назад, и света хватало. С хозяйственного двора к Малой Мельнице вела прямая дорога, наезженная и широкая, идти одно удовольствие.

И они шли. Почти бежали, меняясь, тащили тяжеленный ящик с патронами. Винтовки оттягивали плечи, пот заливал глаза, несмотря на холодную погоду.

— А если они уже там?

— Типун, Варлам, тебе на язык! — обозлился Федор. — Не видел, какой здесь «парк»? тайга настоящая! Не знаешь пути, так и заплутаешь!

— Может, и знают, — упорствовал Варлам. — Наши с ними ведь тоже есть. И офицеры тоже… ну, бывшие. Могут и знать.

— Тогда ногами шевели, — пропыхтел Пашка Бушен. — Шевели, если не хочешь, чтобы это они нас на мушку взяли, а не мы их.

Варлам замолчал.

Тяжело дыша, троица добралась до «Мельничьего домика» — хоть и «потешной», а действующей мельницы, с дамбой, глубоким прудом, водяным колесом и прочим обзаведением. Стояла мельница не на самом берегу, а в потоке, на гранитном основании, так, что дамба начиналась даже перед ней. Внутри в полном порядке оставались жернова, валы, зубчатые колёса и прочее обзаведение. Как ни странно, но домик избежал разорения — судя по всему, мародёры просто до него не добрались.

— Славно тут времечко его высочество проводил, — буркнул Варлам, водя фонарным лучом по фривольным картинам, изображавшим веселящихся нагих нимф в компании козлоногих фавнов.

— Неважно, как проводил. Как бы ни проводил — если б не он, всем бы нам уже конец. Забыл, что с николаевцами стало?

— Не забыл, — Варлам поставил винтовки к стене, с ожесточением навалился на резной комод. — Давай, помогай, красоту эту к окнам пихать надо. Мешков-то с песочком тут нема!..

Взялись за дело. Огня не зажигали, и фонари берегли. Приготовили осветительных ракет, завалили дверь, что вела к лесной дорожке, заперли железную калитку, отделявшую парк от хозяйственной дороги.

— Некуда им деваться, — прошипел Пашка. — По дамбе пойдут.

Дамба была узка, едва-едва проехать одной телеге.

— Может, на другом конце засесть стоило? — предложил Варлам. — С плотины-то им деваться некуда!

— Тут тоже хорошо. Стены каменные, толстые. Да и им и так деваться некуда будет, сколько тут саженей по плотине от леса к нам бежать? Полтора десятка? Два?[1]

— А до того-то берега — все сто!