Алексеев. Последний стратег

Литвинов выполнил приказ главнокомандующего о превращении населённых пунктов в районе Прасныша в узлы обороны. Небольшие городки Рожаны, Сероцк, Пултуск стали для наступающих германцев неодолимыми препятствиями. Здесь каждый каменный дом был превращён в стрелковую ячейку, подходы к городкам и улицы хорошо простреливались пулемётами. Да и снарядов у русских полевых батарей стало больше благодаря внушительным запасам ещё довоенного времени крепости Новогеоргиевск.

Последним распоряжением генерала Гальвица стал приказ с ходу форсировать реку Нарев. Немцы заранее припасли немалое число лодок, собранных даже с морского балтийского побережья. Но все попытки форсировать водную преграду заканчивались безуспешно.

За шесть суток Наревской операции, известной в военной истории ещё и как Праснышское сражение, наступавшей 12-й германской армии удалось ценой больших потерь оттеснить русских к реке Нарев, продвинувшись вперёд на 25-30 километров.

Успехи наступления армии Гальвица оказались столь скромны, что германское верховное командование на Востоке решило продолжить операцию. Новый удар немцев в ночь на 10 июля оказался внезапным.

Гинденбург многое рассчитал правильно. Связав главные силы обороняющихся русских боями за овладение Пултуском и Рожанами, германцы перешли Нарев. Теперь им открывался путь на важный перекрёсток нескольких дорог - город Седлец. Но на Пути армии генерала Гальвица встали форты Новогеоргиевской и Осовецкой крепостей, которые прикрывали переправы через реку Неман. К тому же в междуречье Нарева и Западного Буга оказалось много болот. Наступление немцев было остановлено.

Наревская операция стала поучительной для обеих сторон. Поэтому не было случайным то, что главнокомандующий Алексеев в дни наступившего затишья собрал у себя на военный совет командующих армиями. Вопрос обсуждался один: как действовать при новых попытках германцев прорвать линию фронта. Доклад делал сам Михаил Васильевич:

   — Как протекало само сражение, вы уже знаете. Подчёркиваю то, что с ходу перейти через Нарев армия Гальвица не смогла. Вопрос ко всем: что помешало неприятелю получить оперативную свободу действий после преодоления полосы нашей обороны?

   — Крепости Новогеоргиевск и Осовец. Они прикрыли со своими фортами фланги наших оборонявшихся войск.

   — Но это ещё не все причины. Есть ещё одна немаловажная, о которой, как я вижу, готов доложить генерал Литвинов.

   — Вторым залогом отражения вражеского наступления стало то, что в целях обороны задействовались случайные и малоподготовленные тыловые рубежи. Прежде всего сёла и города под Праснышем. Одно дело - бой в поле, другое - штурмовать каждый каменный дом во встреченной по пути деревне.

   — Правильно, Александр Иванович. Значит, я не случайно вас представил к Георгиевскому ордену 3-й степени. Что ещё было в армейской копилке в дни боев?

   — Солдатская стойкость и смекалка. Инициатива ротных командиров, вчерашних досрочно выпущенных юнкеров и унтер-офицеров.

   — То есть Александр Иванович хотел нам сказать, что Русская армия обладает прекрасным людским материалам. Только надо позаботиться о том, чтобы он до конца остался верен Отечеству и воинскому долгу перед ним.

   — Почему вы так говорите, Михаил Васильевич?

   — Контрразведка фронта стала докладывать о том, что в тыловые части армий начали проникать лица сугубо гражданские, агитирующие против правительства. И что самое преступное - против войны Отечественной.

   — Тогда надо принимать какие-то действенные меры. Есть же у нас на фронте отдельные эскадроны жандармов из Вильно и Варшавы.

   — В нашей армии военной полиции нет. Потому прикажете полковым священникам в проповедях лишний раз напоминать людям о своём долге перед Богом, царём и Отечеством. Офицеры должны быть во всём примером для нижних чинов. Провести беседы по полковым историческим летописям.

   — Надо отдать приказ контрразведке, чтобы она поставила заслон перед печатными изданиями, которые тайно забрасываются в воинские части.

   — Соответствующий приказ мною уже отдай. Армия должна воевать, а не прислушиваться к голосам агитаторов из гражданских лиц.

   — Стоит ли, Михаил Васильевич, опасаться каких-то говорунов - недоучившихся студентов и беглых ссыльных. Не в них опасность, а в неприятеле.

   — Германцы победу у нашей армии не вырвут. А вот когда взбунтуется фронтовой тыл, мы и можем потерять победу, добываемую ценой солдатской крови. Вот в чём опасность для России...

Генерал-фельдмаршал Гинденбург не мог расстаться с мыслью провести на северном участке Восточного фронта операцию на окружение. Вместе с начальником штаба Людендорфом он сутками «колдовал» над фронтовой картой, выискивая то место, где можно было с известной долей уверенности в успехе прорвать позицию противника. Прорвать, вклиниться и отрезать хотя бы несколько корпусов, а то и армию.

Гинденбург так высказал свою сокровенную мечту начальнику штаба:

   — Мой Людендорф. Сейчас уже не то время, когда армиями могли маневрировать на поле битвы. Фронты зарылись в землю.