Алексей Ботян

«Почему именно Алексей Николаевич этой работой занимался? — продолжает разговор Михаил Петрович. — Работа эта очень деликатная, и нужен был по-настоящему душевный человек. У Ботяна имелось такое золотое качество — на мой взгляд, он, пожалуй, с любым человеком легко мог найти общий язык. Он не ко всем одинаково относится, я это знаю, но вот поддерживать контакт, быть интересным собеседником, это он преспокойно мог по отношению к любому человеку. А такое не всем дано! Иногда пара вопросов, и уже не знаешь, что собеседнику сказать… Но Алексей Николаевич — нет, не такой. К тому же он сам обладал огромным боевым опытом и многое знал как бы изнутри. Наверное, поэтому ему и поручили такой участок. Почему ещё, сказать затрудняюсь. Но мне известно, что он очень многих немцев, наших агентов-нелегалов, знал и, соответственно, знал их семьи, которые жили в Берлине или где-то в ГДР. Не исключаю, что когда возвращались нелегалы и очередная поездка предстояла, — он участвовал в выработке задания, определении линии поведения и т. д. Ведь для этого нужно знать обстановку дома, характер человека — не только оперативные вопросы надо знать, но и составляющие человека, о чём у него душа болит. Так что не исключаю, но детально мне это не известно… Может быть, он и операции планировал, вот только гадать мы не будем!» Сегодня всем, наверное, известно, что так называемые «легальные» разведчики — то есть те, кто не изображают из себя иностранцев, работают под каким-то прикрытием. Чаще всего — посольства или консульства, чтобы иметь дипломатический иммунитет, позволяющий в случае провала быть благополучно высланным из страны, а не оказаться в местной тюрьме. На территории дружественной ГДР подобные казусы советским разведчикам не грозили, но для контактов с местными жителями, например с семьями тех же нелегалов, Ботяну была нужна надёжная крыша. Таковой стала для него роль представителя нашего Аэрофлота. И эту роль следовало играть с полной серьёзностью и самоотдачей.

А потому перед поездкой в ГДР Алексею пришлось пройти в Москве соответствующую подготовку. Его сразу предупредили, что представитель Аэрофлота должен быть коммерсантом и одной из основных его задач является привлечение туристических компаний…

«Приехал я в Берлин, стал представителем Аэрофлота, и дела там у меня пошли очень хорошо. — Чувствовалось, что Алексей Николаевич рассказывал об этом с искренним удовольствием. — Хотя гэдээровцы — они же хитрые были! Между марками, то есть валютой, ГДР и ФРГ разница большая была, а потому они на свои самолёты сажали западных немцев, а на наши, аэрофлотовские, — своих граждан. Я это быстро разгадал, поехал в Западный Бер-лин и стал напрямую договариваться с их туристическими компаниями. Стал заказывать чартерные самолёты, а там по сто и более человек, и вот один самолёт отправляю, другой… Все западные компании, которые направляли сюда своих туристов на отдых, я перехватывал! А гэдээровцев сажал на их самолёты — у них же был Интерфлюг. Однажды произошёл случай, когда немцы на свой Интерфлюг не могли посадить свою правительственную делегацию! Всё было забронировано. Они обращаются ко мне, и я сажаю немецкую правительственную делегацию на свой Аэрофлот. А на свой Интерфлюг они не могли! Всё очень хорошо получилось! Я всё время загрузки им давал — давал Аэрофлоту прибыль. Наверное, и везло мне, да я и соображал в этом деле — вот всё и пошло».

…Помнится, когда однажды в Москве праздновали очередной юбилей Ботяна, один из его коллег сказал так: «Ему бы там, в Берлине, спокойно сидеть, а он начал с коррупцией среди немцев бороться!» Очень интересная подробность, но вдаваться в неё не будем — незачем ворошить прошлое. Тем более что Алексей Николаевич объяснял так:

«У меня с немцами были очень хорошие отношения, особенно с немками. Они “Алэксэй” меня звали. Жизнь была весёлая… Немки — интересные женщины! Они любили иностранные сигареты, а я всегда имел хорошие отношения с западными лётчиками — прошу, привези мне сигареты вот такие-то. Платил им гэдээровскими марками, это им тоже было выгодно. Ну а я сигаретами подкупал…»

В общем, всё было хорошо, весело и легко. По крайней мере, так казалось большинству окружающих. А ведь была у него и совершенно иная жизнь. В разговоре с нами Ботян чуть-чуть «приподнял занавес»:

«Я с немецкими пограничниками, демократическими, установил такой хороший контакт, что если откуда-то прилетает наш человек и нужно было, чтобы никто не знал, что он сюда приехал, то я его забираю и веду через служебный вход, через контрольный пункт — без проверки. Только говорю: “Со мной!” — и всё… Хорошая работа была! И у московского аэрофлотовского руководства ко мне очень хорошее отношение было. Мне даже предлагалось другое место — в другом государстве. Приехал из Москвы генерал из Аэрофлота и, видя, как у меня хорошо дела идут, сказал: “Я обращусь в ЦК, чтобы вас перевели на нашу работу”. Не знаю, если бы не ввод наших войск в Чехословакию в 1968 году, то я, наверное, и пошёл бы дальше по линии Аэрофлота…»