Алексей Каренин

АННА. Так ты выиграл или проиграл сегодня?

КАРЕНИН. Проиграл…

АННА. Тогда все понятно? Я могу спать?

Каренин грузно садится на кушетку.

АННА. Проигрывать надо уметь, Алексей Александрович?

КАРЕНИН. Я еще не старик…

АННА. И кто же назвал тебя стариком? Кто-то в клубе?

КАРЕНИН. «Пора, Алексей Александрович, пора» — говорят старикам.

АННА. Вот оно… Раз так — прошу прощения. Никогда не думала, как говорят старикам. Как еще говорят старикам, чтобы впредь не ставить тебя в неловкое положение?

КАРЕНИН. Еще говорят, что она привезла с собою тень Алексея Вронского…

АННА. Раз вы все-таки верите в то, что говорят, я готова спросить: и кто же она?

КАРЕНИН. Разве не понятно.

АННА. Решительно не понятно. Так кто же она?

Каренин молчит.

АННА. Ну-с, я слушаю.

Каренин не отвечает.

АННА. И даже с интересом слушаю, кто же она…

КАРЕНИН. Твои чувства — это дело твоей совести…

АННА. Это так, и моя совесть молчит.

КАРЕНИН. …но я обязан пред тобою, пред собой и пред богом указать тебе твои обязанности. Жизнь наша связана и связана не людьми, а богом. Разорвать эту связь может только преступление, и преступление этого рода влечет за собой тяжелую кару.

АННА. Ты нездоров, Алексей Александрович. А мне как на беду спать хочется.

КАРЕНИН. В таком случае я прошу тебя извинить меня.

АННА. Ты прощен. Я могу идти?

КАРЕНИН. Иди…

АННА. Да и тебе пора, Алексей Александрович, пора. И учись проигрывать…

Взбегает по лестнице. Каренин остается один.

Он немигающими глазами вглядывается в темный угол передней.

* * *

Там одна за другой вспыхивают искры какого-то неведомого бала. Появляется люди в белых фраках и роскошных платьях. Они все молоды, свежи и прелестны. Звучит вальс. Люди начинают тур. Среди них Анна и Вронский. Они кружатся в танце. Их лица близко-близко друг от друга. Каренин тяжело встает и идет к ним. Подходит совсем близко. Смотрит.

АННА. Что нужно этому старику?

ВРОНСКИЙ. А право не знаю…

АННА. Он так смотрит на нас. Скажите ему…

ВРОНСКИЙ. Что вам угодно?

КАРЕНИН. Это моя жена…

ВРОНСКИЙ. Он говорит, что вы его жена.

АННА. А что же у него уши так выдаются, если он мой муж? Мой муж не может быть с такими ушами. Я не могу любить такого.

ВРОНСКИЙ. Она говорит, что у вас уши выдаются.

Каренин трогает свои уши.

КАРЕНИН. Я обстригся…

ВРОНСКИЙ. Он обстригся.

АННА. Крайне неудачно обстригся этот старик, скажите ему.

КАРЕНИН. Я всегда так стригся.

АННА. Что же из того?

КАРЕНИН. Не знаю…

АННА. Так идите и обстригитесь иначе.

КАРЕНИН. Сейчас ночь…

АННА. Обстригитесь завтра. Только не ходите так. Это противно.

КАРЕНИН. Я обстригусь. Завтра…

И тут с криками: «Дорогу молодежи!» Каренина сметает толпа танцующих.

* * *

Он обнаруживает себя упавшим с кушетки. Все так же в пальто. Светает. По лестнице спускается Сережа в ночном платье. У него взъерошенные ото сна волосы.

СЕРЕЖА. Папа, ты разве тут спал?

Каренин непонимающим взглядом оглядывает переднюю. Сережа подходит к нему.

СЕРЕЖА. Почему ты спал тут?

КАРЕНИН. Я, Сережа… Я, Сережа, тут не спал… Я, Сережа…

Обнимает Сережу, долго молчит.

КАРЕНИН. Сережа, правда, у меня уши сильно выдаются?

Сережа смотрит на ухо Каренина.

СЕРЕЖА. Не сильно. Но у тебя на ухе волосы, папа…

Каренин, хмыкнув, пытается прикрыть ухо прической.

Глава 5

Дом Карениных. Каренин, Анна и Сережа сидят за завтраком. Анна заигрывает с Сережей, пуляет в него каплей воды с пальца, который мочит в бокале. Сережа смеется. Каренин молчит. Ест.

КАРЕНИН. Я вчера говорил тебе нехорошее…

АННА (пуляет в Сережу). Говорил.

КАРЕНИН. Так знай, я признаю ревность чувством оскорбительным и унизительным и никогда больше не позволю себе руководиться этим чувством.