Алексей Ставницер. Начало. Восхождение. Вершина

Эти слова меня поразили. Я долго размышлял: почему хуже, чем бы вообще не было? Хуже потому, что общество знает и понимает необходимость благотворительности, помощи нуждающемуся, оно видит такие примеры – и ничего. Это свидетельство нравственного нездоровья, порожденного социальными катаклизмами ХХ века, прерванностью традиции, отрицанием христианских ценностей. Алексей был из тех, кто пытается восстановить связь времен. Я высоко оценил его приглашение дать концерт симфонической музыки в селе, которое он добровольно взялся вытаскивать из совкового средневековья. Казалось бы, зачем Визирке наше музицирование, селянам бы – паек с гречкой и куском сала, дорогу отремонтировать или освещение поправить. Но он понимал, что традиция начинается с духовного возрождения, что кристалл не образуется, если не создать насыщенный раствор.

Концерт был приурочен к открытию новой школы, построенной и оборудованной ТИСом на уровне требований информационного века – с компьютерными классами, с интернетом, современной мебелью и какими-то особыми школьными досками. Алексей этой школе-обновке радовался так, будто это ему предстояло там учиться. И мне почему-то вспомнилась давняя игра в мяч перед театром музкомедии, и я понял, в чем было ее обаяние – в любви Алексея к детям. Это качество – из редких…

Анатолий Римко

После духовной академии моя священническая жизнь была наполнена печалью и страданиями – я получил послушание в храм Святителя Димитрия Ростовского, который расположен на Втором Христианском кладбище. Туда с радостью не приходят. И миссия священника не ограничивается отпеванием и проповедью, еще нужно и найти слова утешения для родных и близких ушедшего от нас, тем более, если смерть настигала человека прежде времени. А годы были – «лихие девяностые». Только, по моему разумению, лихости в них было на грош, а лиха – через край.

Тем ценнее и интереснее для меня были рассказы матушки о своей работе. Елена, получив образование на романо-германском факультете, работала в туристическом агентстве. Там она познакомилась, а потом и подружилась с Аллой Виссарионовной. Хотя в слове дружба здесь и нет традиционного смысла. Это скорее были теплые, духовные отношения старшей, мудрой женщины и матери и молодой девушки. Вот от своей Елены я и услышал об Алексее Михайловиче. Ни его фамилия, ни созданная им компания «Эверест» мне ни о чем не говорили. Личное знакомство состоялось несколько позже.

Существует некий стереотип интереса светского человека к человеку нашего, духовного сословия. Он проявляется в стандартных вопросах, преимущественно поверхностных, реже – в стремлении постичь богословские истины. Алексей Михайлович, казалось, пропустил мимо ушей, и кто я есть, и где несу послушание. Мы с Еленой были для него и Аллы Виссарионовны, прежде всего, молодой, только вступившей в жизнь семьей. В их стремлении помочь нам, что всегда проявлялось тонко и естественно, было знание и понимание – на личном опыте – тех проблем, которые испытывает каждая молодая семья. Время от времени Алексей Михайлович позванивал мне, предлагая посидеть за чашкой чая, приглашал нас с матушкой к себе домой. Алексей Михайлович рассказывал мне о нравах и проблемах в мире бизнеса. Сознаюсь, что я не совсем понимал, зачем Алексей Михайлович так откровенно рассказывает мне о своем мире. Почему не пытается заглянуть в наш, достаточно закрытый мир церковной жизни? И только позже понял – он хотел, чтобы я раскрыл его сам, потому что он по-настоящему интересовался и религией, и духовными практиками церкви.

Когда мы сблизимся больше, я стану видеть Алексея Михайловича на своих проповедях. Увы, случались неизбежные встречи в храме и по более печальным поводам. Я видел, как тяжело переживает Алексей Михайлович до срока оборвавшиеся жизни своих товарищей, а в девяностые эти трагедии шли чередой. Но не только переживает. Он всегда был участлив к родным и близким погибших и не только в день похорон. Год за годом он материально помогал женам, детям и матерям своих ушедших друзей, опекал их, не жалея душевного тепла.

Религия всегда и везде присутствует в жизни любого человека. Тем более в жизни человека с тонкой душевной организацией, которая была у Алексея Михайловича. А он прекрасно знал и любил литературу, поэзию, музыку, историю искусств. От него я узнавал о литературных новинках, о новомодных веяниях в исторической науке.

Не скажу, что в духовной семинарии, а потом и в академии, мы зубрили только канонические тексты, но это был тот случай, когда нужно было стараться, чтобы быть на уровне собеседника. Этому способствовал общий интерес к чтению. Через работавший тогда в Литературном музее «Остров сокровищ» мы получали книжные новинки почти со всего постсоветского пространства. Потом Алексей Михайлович, с головой погрузившись в производственные хлопоты, перепоручил заказ книжек мне.