Алексей Ставницер. Начало. Восхождение. Вершина

Само собой разумеется, что производство скалодромов было коммерческим проектом. Не без содействия московских чиновников искусственные стенки пошли по стране. Первую мы установили в Казани, самую далекую – на Алтае, в Бийске. Всего же мы их произвели и смонтировали более трех десятков, причем, каждая последующая была лучше, интереснее. Во многом потому, что Алексей засел в научной библиотеке и изучил весь массив специальной литературы по теме – раз; потому что изучил всю информацию в патентном бюро и выудил там массу интересных решений – два; потому что серьезно работал с открытыми источниками и перенимал лучшие идеи – три. Наши последние тренажеры мало чем напоминали тот, что демонстрировался на Куликовом поле. От идеи применить по бедности для создания модуля фанеру мы пришли к созданию пластиковых скальных рельефов с углублениями и выступами, нависаниями и так далее. Смею предположить, что наши скалодромы в то время ничем не уступали западным аналогам. И нужно отдать должное Виталию Томчику – он не жалел средств кооператива на зарубежные поездки в признанные альпинистские школы, на международные соревнования, которые, к слову сказать, все чаще проходят в Европе на искусственных стенах, и где мы многому учились.

Кооператив Томчика стал для Леши хорошей «школой капитализма». А он в ней – успешным учеником. Он прозорливо усмотрел, что власть скоро начнет кооперативное движение душить. И задолго до того, как вопреки законам и обещаниям пошла кампания против кооперативов, мы уже создали ряд малых предприятий, потом трансформировали их в СП, всякий раз опережая власть, которая никак не может понять, что гораздо выгоднее создавать для бизнеса условия, чем драть с него семь шкур. Мы не все умели, не все у нас получалось, но Леша первым сообразил, что малый бизнес должен быть многопрофильным. Наши предприятия принимали и сопровождали горных туристов, искали с немецкими орнитологами в горах Тянь-Шаня птичку серпоклюв, с ботаниками – редкий вид примулы, не забывали и промышленный альпинизм.

В начале «лихих девяностых» мы частенько ездили в Москву, которая инерционно все еще воспринималась, как всемогущий и всеопределяющий центр.

Мы в своем предпринимательстве пытались не отрываться от альпинизма. Все спортивное снаряжение выпускалось под контролем Спорткомитета и отраслевого профсоюза. У Москвы в руках были нити управления, у нас – готовность работать. Мы были полезны друг другу…

Честно говоря, я не совсем понимал, зачем Леша брал меня с собой. Но только благодаря этим поездкам я понял, что значит заниматься предпринимательством всерьез. Он работал дни и ночи напролет. Если не вел переговоры, то висел на телефоне, ночью читал и писал проекты, круг контактов и знакомств был фантастически обширен. Москвичей не просто удивить, но даже их Лешина напористость заставляла открывать рты. Так было, к примеру, с выпуском портативных газовых баллонов для альпинистских газовых горелок. Уже весь мир ходил в горы с газовыми горелками, а мы все еще таскали тяжеленные бензиновые примусы. В конце концов, Спорткомитет решил вооружить современными плитками и нас. Но баллоны оказались весом в пять килограммов каждый. В отличие от зарубежных, вес которых был около 200 граммов. Почему? Потому что по нашим ГОСТам баллоны рассматривались как «сосуды, работающие под давлением» и по требованиям Котлонадзора должны иметь толстые стенки.

– Значит, нужно менять ГОСТ, – сказал Алексей московским партнерам. – Какой дурак будет тащить пятикилограммовую плитку в горы. И тем более, какой дурак за нее будет платить деньги.

Москвичи верили в ГОСТ, как в «Отче наш». Но Леша начал звонить, доказывать, писать письма, заказывать экспертизы, и, в конце концов, ГОСТ был изменен. И не за сто лет, как предрекали пессимисты.

Часто, если не все чаще, бизнес-проекты уходили все дальше от альпинизма. Мы оба сожалели об этом, но такова была жизнь. В те же годы среди его партнеров появился вальяжный греческий бизнесмен, который и Алексею, и Виталию Томчику преподал мастер-класс ведения бизнеса. Он покупал в Украине металл дешево, продавал его на западных рынках дороже, на вырученные деньги покупал продукты и вез их в Одессу. Цены были доступными. На его родной Троицкой появился магазин «Эммануэль», по имени греческого предпринимателя. Прилавки его были завалены продуктами, которые ранее нужно было «доставать». Леша чертыхался: получив партию австрийских конфет, продавщицы тут же взялись их прятать под прилавок. В образовавшейся очереди кричали, чтобы продавали не более пяти коробок в одни руки. Уверениям, что берите, сколько хотите, всем хватит, – не верили.