Алексей Ставницер. Начало. Восхождение. Вершина

«Лиману» давали много комплиментарных характеристик, говорили, что он вобрал в себя всю передовую европейскую мысль. Я хочу это подтвердить и опровергнуть одновременно. В той части проекта, которая касается собственно механики и технологий, комплекс был само совершенство. Но в той, которая называется инфраструктурой предприятия… Назвать эту вторую часть плохой, непродуманной, неэкономичной или затратной – ничего не сказать. Она была идиотской. Так вот, недовольство, если не сказать раздражение, «новой метлы» касалось именно ее.

Один из первых осмотров Алексеем Михайловичем терминала с моим участием был посвящен теплотрассе. Эта картина перед глазами до сих пор. Паропровод удавом лежал на монументальных бетонных опорах, весь в свисающей клочьями стекловате. Эта бесконечная труба, тянущаяся в бурьянах к порту, была украшена черт знает каким количеством хомутов в местах утечек. В зимнюю пору картину дополняли облака пара над прорывами. Алексей Михайлович был поражен бессмыслицей схемы: какой идиот придумал подавать пар от котельной к паре-тройке объектов на расстояние в 4 500 метров? И уж совсем терял дар речи, что в систему паропровода – диаметр трубы 250 миллиметров – встроили еще и трубу-обратку, по которой в котельную возвращается конденсат. Зимой с ним наибольше хлопот – замерзает, рвет систему.

– Обрежьте ее к чертовой матери! – принял он радикальное решение. – С такой экономией воды мы вылетим в трубу.

В этих же полях лежал бетонный водовод – труба 1 200-миллиметрового диаметра, по ней порт подавал нам воду. И столь же монументальный канализационный коллектор. Когда-нибудь, в грядущих временах, его найдут археологи и будут терзаться в догадках: кого поил этот монстрообразный потомок акведуков? Мы от него скоро избавились от сожаления, оставив трубы земле.

Недоумение Алексея Михайловича мне было понятно. Услуги порта обходились дороже золота. Пока никто ничего всерьез не считал, взаимоотношения строились как между своими. Но отношения начали осложняться, когда «Лиман» выделился в самостоятельное предприятие. И стали критически напряженными после образования ТИСа – примерно три четверти всех своих доходов нам нужно было отдать порту за услуги.

В этом месте просто необходимо сделать отступление о советской практике проектирования. В титул «Лимана» было заложено Бог знает сколько объектов, не имевших никакого отношения к самому «Лиману». Это и строительство канализационно-насосной станции в Суворовском районе Одессы, и двадцатикилометровый водопровод к городу Южному от Днестровского водовода, жилье для сотрудников будущего комплекса, рыбозаградительная станция и еще много чего. Это была обычная практика местных властей. Если планировалась важная, директивная стройка, в ее титульный лист впихывали все, что могли. И по существовавшим тогда правилам государственная комиссия не могла принять стройку, если весь перечень объектов не был выполнен. Парадокс состоял в том, что государство рухнуло, а правила остались.

Первая задача, которую нам, инженерной службе, поставил Алексей Михайлович, было отчекрыжить «портовскую пуповину» и создать автономную инфраструктуру. Реальность заданий была его стилем, поэтому он не требовал невозможного – сделать вчера, немедленно и так далее. Но поэтапность, шаг за шагом, предполагалась. Нам не нужно было пояснять важность задачи – сами понимали, что уродство инфраструктуры утянет нас на дно. Но создание своей системы жизнеобеспечения требовало средств, а их не было. Наш партнер и инвестор «Норск-Гидро» это понимал, советская размашистость его коробила, но норвежцев озаботила только ключевая проблема – станция Химическая.

Инвестор готов был открыть финансирование ремонта и развития подъездных путей. А они были в состоянии плачевном. Однажды, после ливня, Алексей Михайлович пригласил нас осмотреть Химическую. Это, к слову, было в его стиле – вместе оценивать обстановку, советоваться, принимать решения. Увы, мы мало что увидели – пути скрылись под водой, а где вода сошла, рельсы прятались в наносах ила. К сожалению, добрыми намерениями порыв норвежской компании и закончился. Нам предстояло вычухивать ее самим.

Думаю, мало кому выпадало такое начало биографии, как ТИСу. Мы всущности были хозяевами без прав, полномочий и перспектив, если ничего не менять. Мы даже не могли формировать свой грузопоток, так как не имели необходимой техники для погрузки судов. И Алексей Михайлович начал многотрудную, упорную борьбу за самостоятельность предприятия. Это малоизвестная, полузабытая страница истории ТИСа. Прежде, чем здесь загрохотала стройка, прежде, чем предприятие ожило на удивление всем, нужно было расчистить такие конюшни, в сравнении с которыми Авгиевы кажутся приятной разминкой мышц.