Алексиада

Узнав об этом, самодержец разделил войско на две части: одной из них он приказал, оставаясь в лагере, бодрствовать и быть начеку, а остальным – вооружиться, выйти за пределы {411} лагеря, встретить двигавшихся на них турок и завязать бой. В течение всей ночи варвары, окружив со всех сторон лагерь, совершили рейды к подножиям холмов и осыпали воинов дождем стрел. Но ромеи, следуя наставлениям самодержца, защищались, не размыкая строя. На рассвете они выступили в том же порядке, вновь поместили в середину строя добычу, все снаряжение, пленных с женами и детьми и направились по дороге в Амбу[1524].

В этот момент начался тяжелый и жестокий бой. Султан вновь собрал свои силы, окружил со всех сторон войско и завязал упорное сражение; он, однако, не смог прорвать сомкнутого строя ромеев и, как бы натолкнувшись на стальную стену, должен был уйти ни с чем. В горести и отчаянии султан в течение всей следующей ночи совещался с Моноликом и остальными сатрапами, а на рассвете с согласия всех варваров попросил мира у самодержца. Самодержец не ответил отказом, а, напротив, принял его просьбу. Он сразу же велел сыграть сигнал сбора, приказал всем сохранять спокойствие, держаться в том же порядке, не сходить с коней, не снимать поклажи с вьючных животных и, как и раньше, в продолжение всего пути иметь при себе для защиты щиты, шлемы и копья. Такое распоряжение было отдано самодержцем с единственной целью: чтобы строй не был прорван в сумятице боя и все его люди не стали добычей врага. Видя многочисленные полчища турок, со всех сторон нападающих на ромейское войско, император испытывал опасения.

Остановившись в удобном месте, император расположил по обе стороны от себя всех родственников и большое число отобранных им воинов и сам стал во главе их; справа и слева находились его родственники и свойственники, а непосредственно за ними – отборный отряд воинов-катафрактов; блеск сверкающего оружия ярче солнечных лучей озарял воздух. В этот момент подъехал и султан вместе со своими сатрапами, во главе которых двигался Монолик, превосходивший всех азиатских турок своим возрастом, опытом и мужеством; султан застал императора на равнине между Августополем и Акронием[1525].

Сатрапы издали заметили самодержца, сошли с коней и совершили полагающееся преклонение перед императором. Султану же самодержец не позволял сойти с коня, хотя тот несколько раз и пытался это сделать. Но быстро спешившись, Килич-Арслан обнял ногу самодержца. Император же подал ему руку и велел сесть на одного из лучших своих коней. Когда султан вскочил на коня и сбоку приблизился к самодержцу, {412} Алексей немедленно снял с себя плащ и набросил его на плечи Килич-Арслана.

Немного подождав, император изложил ему свои соображения в таких словах: «Если вы пожелаете покориться Ромейской империи и прекратить свои набеги на христиан, то получите дары и титулы и будете в дальнейшем свободно жить в отведенных вам землях, там, где вы обитали раньше, до того как Роман Диоген взял в свои руки бразды правления и потерпел то страшное поражение[1526], когда, на свое несчастье, вступив в бой с султаном, он был пленен им. Предпочтите мир войне, удалитесь с территории Ромейской державы и удовлетворитесь своей собственной. Послушавшись моих слов – ведь я даю вам хороший совет, – вы не раскаетесь и, кроме того, получите многочисленные дары. Если же нет, то знайте: я истреблю все ваше племя». Султан и его сатрапы с готовностью приняли эти условия и сказали: «Мы бы не явились сюда, если бы не решили заключить мир с твоей царственностью». Выслушав их ответ, император отослал турок в приготовленные для них палатки и пообещал на следующий день скрепить договор. На другой день император вновь встретил султана по имени Шахиншах, заключил с ним, как полагается, договор, вручил ему большую сумму денег, щедро одарил его сатрапов и, ублажив их, отпустил назад[1527].

Между тем самодержец узнал, что сводный брат султана Масуд[1528], желая захватить власть, замыслил убийство Шахиншаха. Как это всегда происходит в таких случаях, к Масуду перешли некоторые сатрапы. Поэтому император посоветовал султану немного обождать, пока он не получит более подробные сведения о заговоре, чтобы Килич-Арслан смог отправиться в путь, зная положение и принимая меры предосторожности. Султан пренебрег советом самодержца и самоуверенно продолжал преследовать свою цель. Самодержцу не хотелось создать впечатление, будто он силой задерживает добровольно явившегося к нему султана, и этим навлечь на себя хулу. Поэтому он сказал, уступая решению варвара: «Хорошо было бы немного подождать, но раз ты так хочешь идти, то нужно, как говорится, искать другой выход, поэтому возьми у меня сильный отряд воинов-катафрактов, которые благополучно доставят тебя до самого Икония». Однако и на это предложение варвар ответил отказом. Таков уж надменный нрав варваров, считающих себя чуть ли не выше облаков.