Алексиада

Братья давно ласковыми речами, знаками уважения и всяческим милостивым обхождением расположили к себе всех слуг императора и даже повара заставили приветливо смотреть на себя. К этому повару пришел один из слуг Исаака Комнина и сказал; «Сообщи моему господину о захвате Кизика, {94} оттуда пришло письмо с известием об этом». Подавая кушанье на стол, повар шепотом передал Исааку сообщение слуги. Исаак же в свою очередь, почти не двигая губами, сообщил это известие брату. Алексей, человек наблюдательный и горячий, на лету схватил это сообщение. Оба они вздохнули с облегчением, избавившись от владевшего ими страха. Придя в себя, они стали размышлять о том, какой держать им наготове ответ, если их кто-нибудь спросит о Кизике, и что уместно посоветовать императору, если тот потребует их совета.

Пока братья раздумывали об этом, император, решив, что они ничего не знают, сообщил им о взятии Кизика. Однако Комнины уже были готовы облегчить душевные страдания императора, причиненные опустошением городов, и подняли павший дух самодержца, утверждая, что город легко может быть возвращен, и внушая ему добрые надежды. «Только, – говорили они, – пусть благоденствует твое владычество, а завоевателей города постигнут в семь раз большие беды, чем те, которые они сами причинили». Они привели в восхищение императора; отпустив братьев с пира, он без забот провел остаток дня.

С этого времени Комнины вменили себе в обязанность являться во дворец и еще более ублажать лиц, окружавших императора. Они старались не доставлять своим противникам ни малейшего повода, не давать им никакого предлога для вражды; напротив, они хотели всем внушить любовь к себе и заставить в мыслях и в речах держать их сторону. Они старались еще больше расположить к себе императрицу Марию и утверждали, что живут и дышат только ради нее.

Исаак, благодаря тому что был женат на сестре императрицы, мог весьма свободно разговаривать с Марией. Равно и мой отец по праву кровного родственника, а еще больше по причине славного усыновления, имел доступ к императрице; при этом он не вызывал никаких подозрений и сводил на нет зависть недоброжелателей. Для Алексея не являлись тайной ни ненависть к нему рабов-варваров, ни чрезвычайное легкомыслие императора. Комнины старались не потерять расположения императрицы и не сделаться, таким образом, добычей врагов. Ведь легкомысленные нравы изменчивы и, как воды Еврипа[197], подвержены приливам и отливам.

4. Рабы видели, что события развиваются вопреки их желаниям, что погубить Комниных не так-то легко, ибо расположение к ним императора растет с каждым днем. Поэтому, мысленно перебрав различные способы, они в конце концов избрали новый путь. Какой же именно? Они собирались как-{95}нибудь ночью, без ведома императора, призвать к себе Комниных, устранить их на основании заведомо ложного обвинения и выколоть им глаза. Это не укрылось от Комниных. После долгих размышлений братья пришли к выводу, что опасность близка, и решили, что у них одна лишь надежда на спасение – восстание, прибегнуть к которому вынуждают обстоятельства. Ведь что толку ждать, пока их глаз коснется раскаленное железо, погасив в них свет солнца? Такая тайная мысль засела им в душу.

Вскоре Алексей получил приказ ввести в город часть войска, которое должно было выступить против агарян[198], разоривших Кизик (Алексей был тогда доместиком Запада). Воспользовавшись этим благовидным предлогом, он письмами вызвал всех преданных ему военачальников вместе с их войсками. Вызванные Алексеем военачальники поспешили в столицу. В то время некий человек, по наущению одного из слуг, а именно Борила, явился во дворец и спросил императора, в согласии ли с его волей великий доместик вводит все военные силы в царственный город. Император тотчас вызвал к себе Алексея и спросил, соответствует ли этот донос действительности. Алексей не отрицал того, что часть войска собирается по его приказанию, но решительно отвергал, что все оно целиком стекается со всех сторон в столицу. «Войско, – сказал он, – расположено в разных местах, и его отряды, получив приказ, отовсюду движутся сюда. Люди же, видя, как отряды прибывают из различных частей Ромейской державы, были обмануты этим зрелищем и решили, якобы здесь по уговору собирается все войско». И хотя Борил приводил много разных доводов против этих слов, Алексей, который говорил убедительнее, склонил всех на свою сторону. Герман же – человек простоватый – не слишком нападал на Алексея.