Алекто. Сокровище морганов (СИ)

Алекто не верила, что нож в спину бедной женщине мог вонзить Обер Видаль; она чувствовала, что менестрель не виновен, но у неё пока не было никаких доказательств его непричастности к этому убийству. Если бы она нашла записку, которую Обер получил вместе с маской, то, сравнив почерк, смогла бы узнать, было ли ему назначено свидание тем же человеком, что и ей. Иначе говоря, если бы выяснилось, что мадам Арогаста добивалась встречи с менестрелем в том же месте и в тот же час, то следовало бы искать связь между Обером, Бертрадой и самой Алекто. И тогда снова всё сошлось бы на Бруиден да Ре: ведь менестрель выбрал Дом папоротников своим временным убежищем. И снова возникал вопрос: для чего, с какой целью Обер Видаль стремился попасть в имение графини де Лармор и её дочери?

Нужно добиться у маркграфа разрешения повидаться с Обером, - сказала себе Алекто, чувствуя, что не в силах справиться с этой головоломкой в одиночку.

В то время, как Алекто, погружённая в размышления, стояла на месте, служба подошла к концу и малолюдная похоронная процессия двинулась к выходу из церкви.

Алекто не пошла к усыпальнице – ноги сами привели её к уже знакомой погребальной стеле, украшенной золочёной росписью и строгими готическими буквами: «Любимая, покойся с миром». Ни имён, ни дат...

«Вероятно, когда-то здесь было имя, но кто-то стесал его и вместо него высек слово «любимая», - думала Алекто, склонившись над стелой и разглядывая надпись.

Вдруг вспомнились слова Мартины: «Вряд ли кто-то знает наверняка,чейпрах лежит здесь, под этой каменной плитой»... И откуда-то появилась уверенность, что сама Мартиназналаэто. Вдова пекаря хранила тайны, которые унесла с собой в могилу; она хранила их долгие годы и все эти годы боялась чего-то... Или кого-то? Она говорила, что лихая доля настигла Мадобода через много лет, и сама готовилась к чему-то страшному и неизбежному. Был некто, чьей воле она подчинялась, кого боялась ослушаться: «Онуговорил меня подождать ещё немного. Только зачем же я поверила, если знала, чтоонснова обманет?»

- Если бы только я смогла разглядеть позднего гостя Мартины! – с досадой воскликнула Алекто, вспомнив тень, которая мелькнула перед ней и растворилась в темноте. – Может, это и был тот, кого она боялась? Не зря же она не пожелала говорить о нём со мной!..

- Мадемуазель Алекто, вы всегда разговариваете сама с собой?

Услышав голос за спиной, Алекто от неожиданности вскрикнула. Быстро обернувшись, она увидела Преподобного Отца Готфрида и смутилась под его пристальным взглядом. Викарий, облачённый в чёрную сутану, с маленькой круглой шапочкой из чёрного бархата, из-под которой выбивались непокорные русые пряди, слегка тронутые сединой, смотрел на девушку сверху вниз, с высоты своего великанского роста. И Алекто снова подумала, что Преподобный гораздо лучше смотрелся бы на поле битвы, в рыцарских доспехах и с мечом в руках, нежели в облачении священнослужителя.

- Не всегда, - наконец, совладав со смущением, ответила Алекто на вопрос Отца Готфрида, - лишь иногда – когда злюсь на себя. Или когда чувства настолько сильны, что слова, в которых они заключены, сами с языка слетают.

- Сильным чувствам надо давать волю, иначе они могут причинить душевную боль, - с пониманием глядя на Алекто, наставительно заметил викарий.

Он перевёл взгляд на погребальную стелу, перед которой стояла Алекто, и мгновение спустя на его лице отразилось удивление.

- Впервые вижу такое, - сказал он, выбритым до синевы подбородком указав на серый камень с короткой эпитафией. – Почему здесь нет имени усопшей? Почему нет дат её рождения и смерти?

- Я тоже задаю себе эти вопросы, - с задумчивым видом отозвалась Алекто.

Тут раздались чьи-то шаги, и девушка, вскинув голову, увидела худого сутулого старика в испачканной пылью одежде.

- Преподобный, - обратился он к викарию, - мы закрыли склеп на замок, но мадам графиня забыла забрать ключ.

- Можете отдать его мадемуазель Алекто, - подсказал старику (очевидно, это был кладбищенский сторож) викарий.

Сторож как будто только сейчас заметил девушку: в поспешной почтительности склонил перед ней голову и протянул ей длинный, в пятнах ржавчины ключ.

- Послушайте, - спрятав ключ от родового склепа в кармане блио, сказала Алекто, - вы давно здесь служите? Знаете, чей прах погребён под этим камнем?

Старик посмотрел на безымянную стелу и, поколебавшись, нехотя ответил:

- Точно не помню... Знаю только, что Мартина, упокой Господь её душу, вдова пекаря, приходила ухаживать за могилкой. Подруга её здесь лежит... Аталией, кажется, кликали...

Он потоптался на месте и, бросив умоляющий взгляд на викария, пробормотал:

- Так я пойду, Преподобный?

- Идите, добрейший. Идите, - милостиво разрешил Отец Готфрид.

Сторож ушёл, а Алекто вдруг осенило.

- Преподобный, а ведь мы можем найти ответы в церковном архиве, - предложила она викарию, глядя на него с такой горячей мольбой, что могла бы растопить даже сердце, покрытое ледяной коркой.