Алена и Аспирин

Можно посадить Алену в поезд, как советовал Вискас. Но ведь она не сядет по доброй воле. Игра «дочки-папочки», в которую поверил Витя Сомов, в которую сам Аспирин чуть-чуть не поверил… эта самая игра исполняется Аленой исключительно для посторонних. С Аспирином она предельно откровенна: пришла из другого мира, ищу брата, пока не найду – в покое не оставлю. Точка.

Можно сбежать в Лондон. Это обернется финансовыми потерями, и, что хуже, подрывом репутации. Аспирин, конечно, душка, раскрученный и успешный, но и не таких любимцев забывали за месяц… И ведь как объяснить самому себе – кто заставил его срываться с места, бросать работу, менять привычный образ жизни?

– Аспирин, – сказал Юлькин голос в динамике, – ты не спишь? Через двадцать секунд включаемся.

– Ага, – сказал он рассеянно.

Снимать квартиру в Лондоне – слишком жирно для него, во всяком случае, пока не устроится на работу. Значит, придется какое-то время жить с родителями, которые никак не желают помнить, что ему тридцать четыре года, а не четырнадцать. Не иметь дома, куда можно по первому желанию привести бабу, – это, знаете, унизительно…

– Итак, мои дорогие, здесь у нас есть звоночек… Как вас зовут? Нина, Ниночка, комсомолка, спортсменка… Так в чем вы хотите признаться, Нина?

Может, все-таки поехать в Первомайск? Отыскать эту женщину, Любу Кальченко, и выяснить для себя: было или не было? И, кстати, узнать, кто таков Аленин отчим. Албанец? Или гагауз? Или из какого-нибудь всеми забытого нацменьшинства, но хранит родной язык и ходит по традиции босиком…

– Да, очень хорошо, Люба… То есть Нина… Родное ПТУ наверняка растрогано вашим признанием в любви… Кстати, вы никогда не были в Первомайске? Нет? Жаль, такой милый город… Ладно, теперь мы слушаем Шер и расслабляемся, думая о хорошем…

Ерунда ему лезет в голову. Не складываются между собой детальки. И Мишутка этот, погубивший, по словам Алены, собаку, и покалечивший незадачлывых бомбил… Трансформер. Медвежонок-икс. Хрен с ним, с медвежонком, а вот что за песенку играла Алена в тот самый первый день? Когда разбилась на клавиатуре фарфоровая кукла? Когда Аспирин чуть ли не обниматься к ней полез…

Расслабляемся и думаем о хорошем.

Конечно, можно срываться и ехать в Первомайск… но и козе понятно, что толку это не принесет. Здесь уже не вымогательством пахнет, не квартирной аферой. Прав Вискас, прав: плохо это. Плохи дела. Похоже на психическую атаку… классический бред: инопланетяне меня преследуют, ЦРУ меня облучает облучателями, модифицируют сознание, подсаживают в подкорку иррациональные глюки…

– Аспирин, ты сегодня какой-то прибацаный, – озабоченно сказал динамик. – Включайся!

Он отхлебнул кофе, вытер губы и поправил наушники:

– …Рабочий день набирает обороты, кто-то ходит, кто-то ездит, кто-то просто сидит в офисе и от нечего делать пишет френдам в «Живые журналы»… Жизнь идет своим чередом, везде, даже в сумасшедшем доме… Это шутка, если кто не понял. На «Лапа-радио» полчаса публичных признаний, вернее, уже осталось всего восемнадцать минут… и у нас есть звоночек…

* * *

Он сел в машину и позвонил Дашке. Прошла почти неделя с тех пор, как они виделись в последний раз – и расстались тогда по-дурацки, в коридоре спала на полу Алена, Аспирину было скверно, трещала голова, кажется, они с Дашкой слегка поругались…

– А, это ты, – сказала Дашка в трубке, и по ее голосу Аспирин понял: не выгорит. Сегодня ничего не будет. Дашка не в духе.

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил он просто так, по инерции, заранее зная, что ему ответят.

– Иду в баню, – со смешком сообщила Дашка. – С девками. А что?

– Я скучаю, – сказал Аспирин.

– Не скучай, – Даша громко зевнула. – Знаешь что? Иди ты тоже. В баню.

И трубка забибикала гудками.

Аспирин долго сидел в машине, нахохлившись, положив локти на руль. С Дашкой их связывали почти полгода безоблачных необязательных отношений. Ясно, что рано или поздно этот романчик бы себя исчерпал – «все когда-нибудь кончается», как справедливо поется в популярной некогда песне. Но чтобы вот так…

Этой маленькой дряни, кем бы она ни была, потребовалась всего лишь неделя, чтобы вдребезги разбить личную жизнь Аспирина. И он сидит теперь, как оплеванный. Дашка его, видите ли, послала… Да кто она такая, это Дашка?!

Мрачный как туча, Аспирин завел мотор. Путь его лежал в ЖЭК – там, в бетонном подвале, похожем на застенки Лубянки, помещалась детская комната милиции.

* * *

– Это не по нашей части, – скащала женщина в форме. – Заниматься ребенком, который не совершил правонарушения, мы не вправе.

– То есть надо дождаться, пока малолетка кого-то зарежет? – мрачно осведомился Аспирин.

Инспекторша, прежде равнодушная, теперь взглянула на него с неприязнью:

– Мы делаем, что можем. Знаете, сколько у нас бомжат? А в вашем случае, насколько я понимаю, девочку не на улицу выбросили?

– Ну вы можете по крайней мере проверить, не в розыске ли эта девочка? Может, где-то родители с ума сходят, а она села на поезд и тю-тю…