Аленка, Настя и математик

Отец, вынув член, начал его надрачивать. Очень скоро похабное личико дочурки, на что она, в общем-то, и рассчитывала, оказалось запачкано отцовой малофьей. К сожалению, в ротик юной развратницы почти ничего не попало.

Папа ебет дочерей

— Папочка! У меня клитор эрегирован. Ну и что с этим делать?

Две девочки в полупрозрачных ночнушках, без трусиков, стояли перед папой и мастурбировали. Встопорщенные голые курочки были обнажены. Отец был, как и обычно, с бодуна. Стояк однако был — ну как бы вам это сказать? — конкретный.

— А отлижи Аленке, — предложил он.

Но Валя, задрав рубашку, села на рот отца. Ее нежная пися, эти губки, эти раскрытые — эх! Сладкие писчоночьи губки! Виталий Петрович стал с наслаждением лизать. Валька ерзала. То есть как: она задрала подол ночной рубашки и села голой писею на рот. Папа очень любил свою дочь и постоянно мысленно ее ебал. Но младшая, соблюдая очередь, тоже села пипикой на губы отца, сменив Валю… Раскрыв свою нежную писюлю, это нежное существо явно получит оргазм, спустит мне в рот, думал он, принимая соки ребенка, лаская вульвочку; оставаолось только ухватывать, посасывая, влажные губенки. Валькины? Ленкины? Настькины? Этого Виталий Петрович, как ни пытался, понять не уже не мог. Девочки чередовались.

Малолетка, задрав подол, елозила по рту отца. Было приятно.

Валюшка тоже не отставала. Запустив палец под сорочку, она сношала себя, приближаясь к финалу.

— Писеньке приятно, папа, — сказала ласковая дрочурка. — Мне так приятно! Целуй Аленку… Целуй еще… В ту дырочку… О, папа…

Валюшка снова согнала Аленку с головы отца, уселась на язык и кончила. Тупой орган проник во влагалище, в губки непорочной девочки: раздвинув трепещущие лепестки, толстый язык углубился в узкое девственное (ага) отверстие. Как был замечателен детский клитор, клитор маленькой девочки!

— Хорошо с тобой ебаться, папа! — воскликнула дочка. — Совсем не то, что с мамой….

_{* * *}

….Виталий Петрович отдыхал. Девчата играли с его хуем. Настенка мастурбировала и бурно кончала.

— Папа, ну поиграй с залупою! Коснись кончиком клитора. И Аленке тоже погладь. А теперь в анус, — дочь встала рачком и растопырила полупопия. Бледно-коричневая, скорее розовая, попочка ребенка была маняща. В. П., не облизывая, всунул палец в дырочку. Девочка кончила… Виталий Петрович ебал дите пальцем руки. Не палец ласкал анус; это детская попка ласкала его, Виталия Петровича; палец дрочился, сношался, мастурбируя анальное отверстие дочери. Детка села… «Папочка, — прошептала она, — погладь мою попу… Еще, папа…» Спустя буквально две минуты Виталий Петрович, посношав ребенка вручную, вставил пенис в дырочку ребенка и заполнил кишечник дочери своим горячим семенем, да так, что девчоночка ойкнула, спустив.

— Ой, папа…

Присев, девочка выпустила из попы несколько струек малофьи.

— Это было здорово! Великолепно! Теперь спать.

Девочки тщательно вымыли пенис Виталия Петровича, поцеловали его и, счастливые, уснули.

Совсем малышка

Аленке не спалось. Уж и наебалась всласть, и с папочкой посношалась, и Вальке дала полизать, а сон все не шел. Время приближается к двум, на ясном небе — круглая белая луна, но спать совершенно не хотелось. День был душным; только сейчас пришло какое-то подобие прохлады.

Девчонка скинула одеяло. За стеной похрапывал папа, рядом, чуть ли не пуская пузыри, сопела Валюха в обнимку с Настей (она пришла к ним ночевать, дома были какие-то проблемы. Настя быстренько ее удовлетворила, да и сама не осталась внакладе). Алена, даже не потрудившись на себя накинуть что-нибудь вроде халата (спала она, естественно, голышом), прошлепала в зал, служивший спальней, прокралась мимо почивающего сном праведника отца и вышла на балкон, стараясь не скрипеть дверью.

Ночь была прекрасна. Сколько звезд! Даже не верилось, что в таком немаленьком городе удается созерцать такое количество их. А ночное светило! Полнолуние! Почти полнопопие, пришла Аленке на ум похабная мысль.

Нимфетка стала созерцать пейзаж. Ничего особенного он, конечно, из себя не представлял: двухэтажный детский садик с жалкими деревцами по периметру (девица ухмыльнулась, представив, как выебет всю малышню, да и воспитательницу заодно), слева — девятиэтажка, и справа тоже; за детсадом стоящие перпендикулярно пятиэтиажным домам хрущобы, а ближе к горизонту — трубы комбината. Где тоже наверняка ебутся, подумала Аленка.

Грязный умишко! Если Настя интересовалась чем-то, кроме секса, то мозг Аленки, как понял читатель, был заточен исключительно под самый грязный похабный секс. Парадокс. Шутка ли — соблазнить папулечку! А в кайф, в кайф…

Алена вздохнула, полюбовалась еще раз ночным видом и собралась было уже вернуться в спальню, дабы отдаться объятиям Морфея (ну хоть его объятиям на этот раз), как вдруг заметила некую движуху на лоджии соседнего дома. Находясь этажом выше, было удобно наблюдать за разворачивающимся действием на втором этаже девятиэтажки напротив.