Алёнушка для босса (СИ)

Впрочем, непонятность сразу же проясняется, когда Бояров вытягивает из карманов два блестящих сувенирных пакетика из тонкого целофана с золотистой фольгой. У обоих разошлись хлипкие швы по краям.

- Вот и бери после такого всякий ширпотреб, когда торопишься [*], - со смешком сообщает он моей восторженной дочке. - Но ведь эти штуки нам и не нужны, верно? Главное - вот это...

И он дёргает один из крошечных цилиндриков за верёвочный хвостик.

Бах!

Взрыв мелких бумажных конфетти осыпает меня разноцветным дождем и оседает на волосах. Несколько штук залетает в приоткрытый рот, и это заставляет меня очнуться. Молча выплевываю их и смотрю, как Алиса прыгает вокруг Боярова, стараясь поймать в широко раскрытые ладошки яркие точки цветной бумаги.

Да уж.

В другое время меня бы охватило резонное беспокойство... Именно насчёт увлечения «зеленым фокусником» Бояровым, которое возникло у моей малышки не только феерически быстро, но ещё и на голом месте. Каково будет ее разочарование, когда она поймет, что никакой папа-фокусник в лице моего босса ей не светит..?

Но не сейчас.

Сейчас я всего лишь потерянно смотрю на Боярова, развлекающего мою дочь хлопушками и конфетами... а вижу совсем другого... нет, тоже его, Боярова, но очень юного, много лет назад. Того самого мальчишку, который из-за меня потерял осторожность и навлек на свою голову большие неприятности.

После того дня, когда на всю школу разразился скандал из-за моего «провожальщика-сталкера» и пострадавшего от его руки хулигана-одноклассника Сергея, я больше не интересовалась подробностями неприятной истории. Слишком резко закончилось мое детство тем же вечером вместе с гибелью родителей в автокатастрофе. Мы с Ванькой выжили чудом, и бабушка спешно отправила нас к своей троюродной родне в соседнюю область пережидать самые страшные первые дни подальше от взрослых хлопот.

А потом были похороны и долгий год затяжной депрессии.

Я снова начала ходить в школу после месяца траура и чувствовала себя в каком-то социальном вакууме. Никто при мне не упоминал о трагедии по настоятельной просьбе бабушки, донесенной всем ученикам через классных руководителей. И сама я избегала с кем-то общаться - даже со своей подружкой-одноклассницей.

Одна с маленьким Ванькой бабушка справлялась тяжело, и постепенно часть ее забот перелегла на меня. Я не возражала. Безропотно выполняла всё, о чем она меня просила, и почти не вникала в суть...

Сейчас я смутно припоминаю, как однажды бабушка сообщила: в школу вернулся тот мальчишка, который подрался из-за меня с шайкой хулиганов.

«Он спрашивал тебя, когда ты пошла забирать Ваньку из садика, - с плохо скрытым неудовольствием проворчала она тогда. - Ты ведь слышала, что о нем говорят? Дурные наклонности! Так что я ему велела больше к нам не приходить. Сказала, что моя девочка не хочет общаться с наркоманом.»

Мне было всё равно, о ком она говорит. Я не хотела вспоминать тот день, когда случилась и драка, и автокатастрофа, поэтому ушла в себя настолько, насколько это было возможно. Наглухо закрылась от внешнего мира и предпочитала не вариться в собственных мыслях, а читать книги, делать уроки или смотреть бесконечные сериалы. Просто чтобы не думать ни о чем.

Кажется, несколько раз мальчишка подходил ко мне на переменах, стараясь завязать разговор, но я бросала холодное «Привет» и быстро уходила, избегая любого общения. Или даже вовсе ничего не отвечала. А на следующий год в нашей школе его уже не было [**].

- Ну и бардак мы тут с тобой развели, Алиса, - возвращает меня в реальность низкий смешок Боярова. - Превратили мой кабинет в настоящую страну чудес.

Рабочая обстановка от взорванных детских хлопушек и правда пострадала. Разноцветная россыпь конфетти валяется повсюду, покрывая все доступные поверхности - стол, кресло, стулья и кожаный диван для отдыха. А пол так вообще выглядит так, будто здесь не серьезное заведение, а зал для новогоднего утренника в детском садике...

Может, оно и к лучшему!

Потому что я слишком спешно собирала разлетевшиеся по полу фотки, на которых тут и там проглядывало мое собственное юное лицо. И когда заталкивала их в ящик вместе с фотоальбомом, могла что-то сдвинуть или задеть на столе у босса. Зато теперь, в таком мусорно-праздничном бардаке любой почти любой мелкий косяк нарушенного прежнего порядка наверняка останется незамеченным.

- Байдак - это плохо, - немного скучнеет моя дочка и осторожно косится на Боярова. - Сейчас будем делать убойку?

- Нет, уборку мы делать не будем. Лучше мы сейчас пиццу поедим. Хочешь?

- Да! - следует мгновенный ответ, приправленный изрядным энтузиазмом. Ну ещё бы, лакомиться пиццей всегда приятней, чем наводить порядок. Особенно ребенку.

Бояров подмигивает ей, переводит на меня внимательный взгляд... и прищуривается, как будто чует что-то неладное.

- Алёна.

- Что? - беспомощно откликаюсь я и спешу опустить ресницы. Только бы не разгадал, какие эмоции меня терзают.

- Что-то случилось?

- Просто настроение не очень, - я неопределенно пожимаю плечами, но весь эффект моей нарочито небрежной фразы сводит на нет Алиса.