Алеша Драконыч

— Я давеча с послом московским пошушукалась. Зазнобушка у царевича есть. Не из знатных вроде, хотя... кто ее знает! Не местная она. Очень Еремей гневался, что сынок ему политику портит. Хочет с Черномором породниться. Сынка сюда чуть не пинками гнал. Политика!

— Политика — это когда кому-то чего-то от кого-то очень надо, — мудро изрекла Роксана, — и он этого чего-то от кого-то трепотней добивается. Верно?

— Почти.

— Чего надо Еремею?

— Сала.

— Машка, ты в своем уме? Да этого добра везде как грязи.

— Такого сала, как у вас, нет нигде! — открыла страшную тайну Мари де Интимьяк. — Черномор, кстати, тоже не против с Еремеем породниться. Если б не Елисеевы финты, этого конкурса красоты, — презрительно фыркнула она, кивая на кавалькаду женихов, — не было бы. Уже бы свадьбу играли.

— А папе чего от Московии надо? Он вроде всегда на Запад смотрел.

— Он на него не смотреть, а иметь хочет. А чтоб его иметь, надо за спиной силу чувствовать. У Ере-мея сын, у Черномора дочка. Если объединить, что получится?

— Что?

— Киевская Русь!

— Муде-о-ор, — поразилась Роксана.

— То-то и оно! Раньше сало в Московию возами возили, в обмен на меха. Соболя, куницы, бобры. В Московии этого добра навалом. По весу меняли. А как Елисей в дурь попер, папаша твой поставки сала прекратил да женихов со всего света согнал. Еремей сынку жуткий скандал закатил. А тот уперся — и ни в какую. Алена будет моей женой, и баста! Как батюшке удалось уломать его, никто в толк взять не может. Я так думаю, эта самая Алена его и отпустила. Посол сказывал, перед отъездом они долго ворковали. Теперь у твоего батюшки проблема, — засмеялась баронесса. — боится, что ты кого другого выберешь.

— Не выберу! Машка, что делать? Как его к себе приворожить? Чтоб он о зазнобе своей враз забыл? И ко мне всем сердцем... — прижала царевна руки к груди.

Мария критически осмотрела Роксану.

— Гмм... девка ты статная, все при тебе. А вот нарядом твоим стоит заняться. За мной!

Баронесса де Интимьяк развернулась на сто восемьдесят градусов и рванула вперед, рассекая толпу. В кильватере, едва поспевая за своей решительной подружкой, болталась Роксана. Они так спешили, что на такую мелочь, как маленькая тучка, показавшаяся на горизонте, не обратили ни малейшего внимания. А напрасно, ибо тучка эта состояла из летучих мышей, которым в это время суток положено было спать.

Девушки обошли дворец с тылу и нырнули в него через черный ход. Дружина, которая, как и положено, охраняла замок не только с парадного хода, беспрекословно пропустила их внутрь. Баронессу узнавали в любом платье, а рядом, как справедливо заметил Черномор, могла быть только Роксана. Девушки мелкими перебежками, стараясь не попадаться на глаза женихам, которых слуги разводили по отведенным им покоям. Пробрались в светлицу царевны. Первым делом баронесса перевернула все ее сундуки.

— Ну-ка скинь с себя это безобразие.

— Почему безобразие?

— Ни жемчугами, ни алмазами не расшито.

— Дались тебе эти каменюки, — обиделась Роксана. — Безвкусица. Ты посмотри только, как элегантно, — проворковала она, любуясь на себя в зеркало.

— В Париже тебя в этом оборжут. Каменный век. Хотя как знаешь, умеючи и из этого старья...

Хищно щелкнули ножницы.

— Ты что творишь?! — охнула царевна.

— Режу.

— Мое любимое!

— Хочешь мужика приворожить — терпи. И глаза закрой. Мне так работать удобней.

Роксана стиснула зубы, закрыла глаза и начала терпеть. Ножницы пощекотали грудь, скользнули вдоль бедра, прошлись вокруг талии...

— У меня глаз наметанный. Сейчас такой блузон заделаем. А заодно и юбчонку справим, — азартно щелкая ножницами, бормотала Мария. — Чуть-чуть выше колен... Готово! — гордо сообщила она, — можешь открывать глаза. Любуйся!

— Мамочки, — тихо пискнула Роксана, прикрывая-руками обнажившуюся грудь, — отец меня убьет.

— Темнота. Последний вопль парижской моды! Декольте называется. И вообще, кто за политес отвечает? Вали все на меня.

— А юбка? Это ты называешь чуть-чуть выше колен? Да из-под нее исподнее торчит!

— Действительно, — задумчиво потерла подбородок баронесса, — трусики видны. Сейчас прикроем, — успокоила подругу Машка и потянула за подол юбчонку вниз.

— А теперь пупок наружу! И потом, что это за разрез на боку?

— Глупая! Это твое самое главное оружие. Во-первых, ходить легче, а во-вторых, мужиков бьет наповал. Прямо у твоих ног падать будут и сами собой штабелями складываться.

— Ну уж нетушки! Я в этой срамоте на люди не выйду!

Царевна ринулась к сундукам и начала лихорадочно в них рыться.

— Вот дурочка... — Тут шум со стороны двор-цоиой площади насторожил баронессу. Она кинулась к окну. — Роксана!

— Чего тебе? — недовольно буркнула принцесса.

— Смотри, что на улице творится. Роксана, по-прежнему стыдливо прикрывая рукой грудь, осторожно выглянула наружу. Город накрыла туча летучих мышей, возвешая о начале операции «Искусство в массы». Сверху посыпались листовки. Одну из них, пролетавшую мимо: баронесса поймала, чуть не вывалившись из окна, скользнула глазами по первым строчкам, освидетельствовала портрет несчастной принцессы Вионы и обмерла, прижав его к груди.