Алешкина любовь. Простая история.

…Вскоре в лучах света от фар засверкали косые струи дождя. Николай забарабанил по крыше кабины.

— Ничего! — зло усмехнулся Аркашка. — Алешка тоже мокнет!

Сергей молча кивнул головой.

Наконец, Аркашка остановился и, высунувшись, приказал Николаю:

— Иди ищи!

— Да ты поезжай прямо, тут земля крепкая.

— Иди, иди! Хочешь, чтобы буксовали тут до утра? — прикрикнул на него Аркашка.

Николай спрыгнул с машины и пошел в темноту.

Алешка сидел на прежнем месте, но, услышав шум машины и увидев свет фар, поднялся и пошел в сторону. Потом, заметив приближающуюся фигуру, остановился. Николай подошел к нему.

— Ну, ты! Пойдем, что ли… — неуверенно позвал он, кивая в сторону машины. — Ребята беспокоятся.

— Извинишься? — хрипло спросил Алешка.

— Ну что ты привязался в самом деле! — возмутился Николай.

— Подлец! — и Алешка снова залепил ему пощечину.

— Да что ты дерешься? — завопил Николай, хватаясь за щеку и отступая.

— Извинишься? — снова шагнул к нему Алешка.

Николай попятился…

Взбешенный и растерянный, Николай появился возле машины.

— Не нашел? — с тревогой спросил Аркашка.

— А ну вас!.. Сами с ним разговаривайте!

На этот раз они подошли к нему все трое. Только Николай держался уже в отдалении.

— Да плюнь ты на него! — уговаривает Аркашка. — Что с него, дурака, взять?

— Пусть извинится!

— Вот уперся! — с досадой восклицает Аркашка. — Ты же мокрый. Загнешься еще!

— Ну и загнусь! Не ваше дело! — упрямо твердит Алешка. — А он пусть извинится.

— Да что тебе за корысть с его извинения? — недоумевает Сергей. — Ну, хочешь, мы ему лучше морду набьем? За тебя!

— Не нужна мне его морда. Пусть извинится!

— Это ты серьезно? — недоверчиво спросил Аркашка.

— Неужели не понимаете?

Аркашка и Сергей переглянулись и направились к Николаю, который — стоял несколько в стороне.

— Ну? — спросил Аркашка.

…И вот Николай, хмурый и сумрачный, входит в комнату Зинки. Она с испугом смотрит на него и поднимается с табуретки.

Не подымая глаз, он хрипло выдавливает:

— Ладно уж… Прости…

И так же, не взглянув на нее, выходит.

Зинка медленно опустилась на табуретку, не сразу понимая, что же произошло, а когда поняла, то разразилась слезами…

Но вот до ее слуха донесся рокот мотора и шум отъезжающей машины.

Зинка опрометью выскочила из комнаты, но увидела вдали только красный удаляющийся огонек.

Прижав руки к груди, она следила за ним пока он не исчез в темноте.

Снова переезжают буровики. До отказа нагруженные машины, тяжело переваливаясь на неровностях дороги, медленно ползут по гребню увала. Но вот передняя машина остановилась. Аркашка вылез из кабины и стал проверять мотор. Вторая машина, постояв немного, начала объезжать первую. Поравнявшись с ней, Николай спросил что-то у Аркашки, тот махнул рукой, и «МАЗ» поехал вперед. Алешка сидел на его палубе и грустно смотрел на покидаемое место.

А домики фермы на той стороне пруда становились все меньше, меньше и наконец скрылись из виду когда дорога пошла под гору. Алешка даже привстал, чтобы увидеть их еще раз.

Волков, давно уже сочувственно поглядывавший на него, подсел поближе.

— Ну, что пригорюнился? Такая уж наша работа, нынче здесь, завтра там!

— Хоть бы предупредить! — вздохнул Алешка. — Ведь не знает ничего.

— Письмо напиши.

— Что письмо! — уныло отмахнулся Алешка.

…Через некоторое время машина въехала в поселок.

Поселок еще строился. Посередине широкой наезженной дороги сновали люди; у новых, еще не законченных срубов домов разгружались машины, слышался стук молотков, где-то монотонно визжала дисковая пила. Повсюду стояли зачехленные ящики, штабеля досок, лежали бревна. От станции, где уже выстроились в ряд новенькие грузовики, проехало несколько груженых машин, поверх которых сидели молодые рабочие.

«МАЗ» остановился посередине улицы, пропустив цистерну с цементом.

Белогоров первым соскочил с машины и направился к палатке с фанерной надписью: «Контора», около которой стояли две такие же, как наша, буровые установки и уже знакомая нам машина начальника.

…Поселковый магазин «Сельпо» тоже еще достраивался. В маленьком зале, кое-где усыпанном стружками, было людно. Из окна доносился шум улицы и видны были снующие взад и вперед машины.

У прилавка двое здоровых парней внимательно выбирали погремушку. В углу, вся в стружках, молоденькая, румяная продавщица ломиком вскрывала ящики.

Женя, Илья, Алешка и Николай вошли в магазин. Илья подошел к прилавку, где были разложены конфеты-подушечки, крупы и прочая бакалея. Женька восторженно поглядывал на стену, где вперемежку висели брезентовые плащи, ковбойки, китайские рубашки, фотоаппарат «Зоркий» и небольшое объявление о приеме подписки на Стендаля.

Стряхивая стружки с кудрей, за прилавком появилась продавщица.

Николай с интересом рассматривал упакованный в ящик мотороллер.

— Сколько это стоит? — раздался вдруг голос Алешки. Он стоял возле прилавка и смотрел на коробочку духов «Красная Москва», которая гордо возвышалась среди консервных банок «Бычки в томате».

— Пятьдесят три рубля, — отозвалась продавщица.