Алешкина любовь. Простая история.

— Зинка пришла, — коротко объяснил Николай.

— Врешь! — вытаращил глаза Аркашка, вскакивая с кровати и начиная одеваться.

— Вот это да! — Сергей тоже поднялся и сел.

— Черт ее принес!.. Только, понимаешь, разоспался, — проворчал Женя и полез под кровать за сапогами.

Как это случилось — трудно объяснить. То ли стенки у палаток слишком тонки, то ли в эту ночь вообще никому не спалось, кроме Жени, но через несколько минут весь лагерь оказался на ногах.

И все стояли в отдалении, не решаясь помешать этому свиданию.

— Как же ты сюда добралась? — сияя и не сводя с Зинки глаз, спрашивал Алешка.

— Вот так и добралась, — улыбнулась Зинка. — То на машине, то пешком. Заблудилась, было… Тут ведь оказывается, километров двадцать от вас еще одно село Сухим Данилой называется…

— Двадцать? — ужаснулся Алешка. — Так сколько же ты всего прошла?

— А я не считала…

— А как ты узнала, что мы в Сухом Даниле?

— На ферме дорогу из ваших кто-то спрашивал.

— А я к тебе завтра собирался.

— А я сама пришла. — И снова ласковая улыбка осветила ее лицо; потом, задумчиво покачав головой, она добавила: — Вот уж не думала, не гадала, что со мной такое может случиться!

— Ах ты Зинка, Зинка! — словно забыв обо всем на свете, Алешка потянулся к ней, чтобы обнять ее, но Зинка испуганно отпрянула.

— Ой, да что же это? — засмущалась она вдруг. — Смотрят на нас.

Алешка оглянулся и только сейчас увидел, под каким перекрестным огнем удивленных, любопытствующих и недоверчивых взглядов они находятся.

Но, странное дело, на этот раз он нисколько не смутился.

— Ну и пусть! — махнул он рукой.

И каким-то новым для него, свободным и смелым движением обнял Зинку за плечи. И так они прошли мимо всех, не таясь и не смущаясь, прямо в степь.

А оставшиеся долго смотрели им вслед и молчали.

Простая история

В колхозе «Заря» было три деревни, сто двадцать шесть дворов, восемьдесят девять трудоспособных колхозников и шестнадцать председателей. Выбирали семнадцатого…».

И сразу разноголосый гомон, протестующие крики:

— Не хотим! Не желаем!

— Хватит, покаруселили!

— Надоели эти варяги!

— Пущай Гуськов остается, и баста!

— Лыкова! Лыкова хотим! — надрывается Гуськов, тощий мужичонка лет сорока, с рыжеватой бородкой.

Председательствующий — бригадир Егор Лыков, — крепко сколоченный мужчина лет пятидесяти, с грубыми чертами лица, непонятно усмехается и неторопливо постукивает карандашом по графину.

Инструктор райкома Лукашов, черноволосый, худощавый, лет двадцати восьми, хмурится. Сидящий рядом с ним красноносый человечек возбужденно, округляя глаза, вполголоса говорит ему:

— Что это такое? Ведь это же стихия! Пораспустили мы народ, Иван Николаевич! Пораспустили — до безобразия!

— Ничего. Покричат и выдохнутся! — невозмутимо отвечает Лукашов и встает.

Обождав, когда шум несколько утих, он начинает:

— Товарищи, райком готов признать свою ошибку с прошлым председателем. Но ведь мы же сами предлагаем заменить его. Товарищ Флягин, — жест в сторону красноносого, — наш старый кадровый работник. Он успешно работал на ответственных должностях в райпромкомбинате, в «Заготзерно», в райисполкоме, на молокозаводе…

— А вы расскажите, за что его оттуда выгнали? — спросил кто-то.

— Товарищ Флягин ушел по собственному желанию, — строго возразил Лукашов.

— Не стал, значит, дожидаться, пока вышибут? Хитер!

Собрание грохнуло смехом… Лукашов вытер вспотевший лоб…

Темная зимняя ночь. По ухабистой дороге ползет «газик». Шофер старается вести машину осторожней, чтоб не разбудить спящего на соседнем сиденье человека. Но после особенно сильного толчка тот все же проснулся… Зевнул, посмотрел на часы.

— Ого! Второй час. Где мы?

— Кисловку проехали…

— Только? Побыстрее не можешь? — ворчливо спросил он шофера.

— Так вы ж спали.

— А это мое дело, спать мне или глаза таращить. А твое — побыстрее до города добраться…

Шофер дал газ, машина запрыгала по наледям, и сосед его судорожно вцепился в скобу впереди сиденья… Какое-то время они ехали так. Шофер еле заметно усмехался и гнал машину все быстрее, а пассажир, вцепившись в скобу, упрямо молчал, искоса поглядывая на шофера. Наконец не выдержал, махнул рукой.

— Хватит, доказал! — и засмеялся…

Машина пошла тише…

— И вообще, что за охота вам всю ночь трястись? — сказал шофер. — Заночевали бы в «Заре», отдохнули…

Мужчина сладко зевнул, похлопал по рту ладонью.

— Ладно… будь по-твоему…

Машина въезжает в село… В домах — ни огонька. Даже собаки не лают.

Остановившись возле какого-то дома, приезжие вышли из машины и постучались…

Ответа не было, только забрехала собака у соседей.

Они постучали посильнее. Тишина.

— Вот видишь, неудобно получается, спят люди…

Вместо ответа шофер забарабанил обоими кулаками что было силы. Залаяли еще две собаки…

— Хватит! Пошли! — мужчина решительно зашагал к машине. Шофер, бурча что-то себе под нос, двинулся за ним. Хлопнув что есть силы дверцей, он сразу рванул машину с места.

— Ладно, не злись, доедем как-нибудь, — похлопал его по руке мужчина…

Машина миновала последние дома на улице, и тут показался большой дом на отшибе. Во всех окнах его горели огни и метались тени.