Алета

По дороге я несколько раз заметил, что Алета пытается как-то управлять крыльями. Она в очередной раз повела плечом, думая, что ее никто не видит, и я не выдержал:

– Не получается?

– Не-а, никак. Вообще как неродные, – тихонечко ответила она, скосив глаза на народ вокруг.

– Ничего, потерпи. Все придет и получится. А пока хочешь полетать? – Я обнял ее и постарался вложить в улыбку все свое обаяние.

– Хочу! А ты уже можешь, проверял?

– Проверял. Я рано утром уже успел полетать. Это божественно… Чувство полета опьяняет.

И мы полетели. Мы кружились, летели, танцевали с ветром, и ветер пел нам в ответ. Кажется, ей понравилось. А потом она поцеловала меня. Сама. И я с радостью ответил, стараясь не упустить возможности и выразить ей хотя бы поцелуем всю свою благодарность, свое восхищение ею, свое счастье, передать весь тот восторг и безумную жажду жизни, которые скопились у меня в душе. Я так хотел, чтобы она почувствовала хотя бы малую часть того, что я хочу и могу ей дать, если только она примет меня.

В доме родителей нас встретили с радостью. Мама светилась от счастья, и все было так хорошо, так мило, пока отец Айлонтар не сорвался и не наговорил, как обычно, гадостей. Как же стыдно и унизительно это, как обидно. Неужели он не мог промолчать и держать в себе свою ненависть хотя бы сейчас, неужели так трудно потерпеть мое присутствие в течение всего лишь одного вечера? Ведь он знает, что мы уйдем, зачем же так унижать меня? И ладно бы мы были наедине, но ведь он это говорил моей жене и ее первому мужу. Я почувствовал, что мышцы лица одеревенели. И тут…

– Илмар, милый, напомни мне, пожалуйста, какое наказание полагается у вас мужчинам, оскорбившим женщину?

Я сначала даже не понял, что Алета обращается ко мне.

«Милый». В груди тонко дернулась какая-то нить. Даже мама меня так никогда не называла. А после ее слов, после того, как она заступилась за меня, и не просто заступилась, а приняла оскорбления, сказанные мне, как оскорбления в свой адрес, я понял, что никто и никогда, никакими силами не заставит меня добровольно уйти от этой женщины. И ей придется очень сильно постараться, чтобы прогнать меня из своей жизни, даже если она сама этого захочет.

Я обнял ее и просто зарылся лицом в ее волосы, которые тонко пахли какими-то ягодами. Такой легкий аромат, такой же легкий и сладкий, как она сама.

– Илмар, теперь я твоя семья. – Ее ладонь прикоснулась к моей щеке. – Забудь все плохое, нас ждет огромный мир.

И я ей поверил, потому что сейчас моим миром была она.

А потом мы шли и просто разговаривали. Алета что-то спрашивала про Школу магии, про то, где нам придется жить. А мне все равно было, где, важнее – с кем. Она рассказала о доме своих родителей, о том, как прожила все детство в одной комнате с братом. Надо же, так странно. Я думал, что она из богатой семьи, у нее такие манеры, что мне и в голову не могло прийти, что она не потомственная аристократка, выросшая в усадьбе с кучей прислуги.

Вечер прошел странно и неожиданно интересно. Рассказав нам с Шером о том, что, оказывается, слышит голос бога, она потащила нас в храм. Но я, кажется, не удивлен этому. Она обрела крылья, так почему бы ей не слышать Властелина Ветров? И кто знает, может, она и есть та самая «крылатая дева», что снимет проклятие с долины Аэллера?

Затея с зеркалами оказалась бесполезной. Сколько мы ни таскали и ни крутили под углом друг к другу зеркала, свет звезд так и не дотягивался до шара на алтаре. В итоге мы почти полночи просидели просто во дворе храма, а Алета что-то делала одна внутри. Потом раздался внезапный грохот, и опять тишина.

Внутрь нас с Шером не пустили, туда пошел только один из молодых жрецов. Почему-то верховная жрица сама его выбрала из толпы и сказала, что только он может войти и поговорить с Алетой. Интересно, что это еще за жрец, что их связывает с Алетой? Кажется, я начинаю ревновать. Уж мне ли не знать, как именно происходит общение жрецов с прихожанами. Нет, мне не кажется, я определенно ревную.

Потом она так и не рассказала нам ничего из того, что произошло внутри храма. Молча шла всю дорогу до дворца, не отвечая на вопросы, и о чем-то думала. А я думал о ней, о ее роли в моей судьбе, о том, что я счастлив, что моя жизнь теперь в ее руках.

ГЛАВА 14

Viva Liberty.

NN

огда я вышла на крыльцо храма, меня встретила жадная тишина и множество ждущих глаз. Я обвела глазами все это сборище и еще сильнее уверилась в том, что понятия не имею, что мне с ними делать. А еще поняла, что очень зла на Энлиля за такую подставу, на свою прабабушку, устроившую мне такую подлянку, и на себя, что я, дура доверчивая, вляпалась во все это и теперь тону все глубже.