Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ)

— Ладно, вербовать не буду! Но посмотреть-то можно? Ну, пожалуйста?! — стала просить Ясная, при этом она скорчила до того умильную рожицу, что Алевтина не удержалась и разрешила:

— Смотри, если хочешь.

Ева перевернула пару страниц с рисунками и остановилась на первом же стихотворении. Островская и так помнила каждую строчку, но подружка зачем-то решила читать вслух.

Люблю молоко с кофе, но только обязательно в постель.

Люблю жару летнюю и холод зимних недель.

Люблю солнце, а потому светлые стены.

Люблю, когда в доме много растений.

Люблю синеву бескрайнюю моря.

Люблю иногда поспорить.

Люблю заботиться о близких,

А ещё разговаривать люблю по-английски.

Люблю, когда самый милый счастлив.

Люблю с друзьями встречаться.

Люблю, как по венам бежит кровь.

Я люблю, как звучит само слово: "Любовь…"

Закончив, Ева взяла ещё блинчик, откусила довольно приличный кусок, тщательно прожевала, собралась с мыслями и вынесла свой вердикт:

— Ну, ты даешь, Алька! Да, ты романтичная натура?! И как долго Алевтина Андреевна Островская будет продолжать мимикрировать под офисный планктон?!

— Ага, романтичная…была лет сто назад. Это всё давно неправда.

— Зря ты так. Совсем тебя заела эта работа. Как, кстати, там ваш столичный гость? — вроде бы соскользнула подруга с неудобной для Али темы, но нечаянно попала на ещё более неудобную.

— Улетел обратно к себе в столицу, — ровно ответила хозяйка, не позволяя себе никаких лишних эмоций в сторону Ринберга.

— Совсем? Или, как Карлсон, он обещал вернуться? — попыталась пошутила Ева.

— Скорее, как Терминатор. Только боюсь, что его «i'll be back» кое-кто точно не переживёт…

16

Ринберг, вдавив педаль газа в пол почти до упора, гнал по ночной трассе, напряженно вглядываясь вперёд. Остервенело слетая с небес, крупные капли дождя вдалбливались в лобовое стекло. Бабушка Сима сказала бы, что в такую дрянную погоду хороший хозяин и собаку из дома не выгонит, не то, что сам выйдет. Но собаки у её повзрослевшего внука уже давно не было, а в сегодняшнем настроении непогода едва ли могла его остановить, хотя, судя по тому, что происходило за окном, отчаянно пыталась.

Видимость почти нулевая: непроглядная тьма и ливень — убойное сочетание для любого, даже самого опытного водителя. Большую часть пути свет фар выхватывал пространство всего на пару метров впереди авто. Кое-где всё же встречались освещенные участки дороги, но тусклый свет сиротливых фонарей почти не помогал, да и пролетал их Иван за считанные секунды. Машина шла ровно: запредельная скорость, которую он весьма опрометчиво решил себе позволить, практически не ощущалась.

— Всё-таки немцы хорошо знают своё дело!

Тишина ему уже порядком надоела, мужчина включил акустическую систему, и, наполняя салон звуками, по FM волнам понеслась молодёжная мелодия с незамысловатыми словами: что-то про театр из аристократов, игру не по правилам и любимца чьих-то дьяволов… Он особо не вслушивался. Максимум, на что Ринберг был сейчас способен — это фонов воспринимать мелодию и ловить обрывки фраз. Нельзя сказать, что песня была полностью в его вкусе, но в настроение попадала отлично. Не Шопена же ему слушать, в самом деле, в момент, когда хочется разнести всё к чёртовой матери.

Левой рукой легко придерживая руль, Иван сначала ослабил, а потом и вовсе резко сорвал и отбросил прочь свой стильный галстук. Он сейчас ощущался, как удавка на шее. Чёрт с ним. Галстуком больше, галстуком меньше.

За последние десять лет ему впервые мучительно хотелось закурить, задохнуться на секунду и почувствовать, как отравляющий дым сигарет заполняет каждую частичку легких до отказа, а потом вместе с ядовитым воздухом разом выдохнуть накопившиеся раздражение и гнев. Если бы только всё было так просто!..

Но Ринберг не был бы Ринбергом, если бы так легко нарушил слово, пусть и данное самому себе много лет назад.

И хотя ещё до его рождения известный британский рок-исполнитель вывел работающую и активно используемую большинством безответственных людей формулу для быстрого снижения эмоционального напряжения — «секс, наркотики и рок-н-ролл», для Ивана большая часть её компонентов была недоступна или неприемлема.