Алевтина. Сопротивление бесполезно (СИ)

— По-моему Ивану сильно нравится моя мама, и он ей — тоже. Они когда вместе такие смешные, никак не хотят признаваться, только смотрят и смотрят друг на друга долго. Я ещё в первый раз в зоопарке заметил, когда мы в кафе ели шоколадное мороженое. Хорошая у нас получилась бы семья, да?

49

— Иван… Ринберг… Иван Ринберг… — иногда Алевтине казалось, что мир вокруг неё незаметно сошёл с ума, ведь любая мелочь напоминала девушке о человеке, который будто осьминог щупальцами оплёл своим присутствием абсолютно все сферы её жизни.

В бизнесе он не только отдавал приказы, но и был готов нести ответственность за принятые решения. Островская сама смогла в этом убедиться, наблюдая за ним на протяжении этого месяца.

Аркадий Семёнович, видимо, решил продемонстрировать собственную незаменимость. Прикрываясь плохим самочувствием, как щитом, он уже месяц не появлялся в офисе, но это мало что изменило и, как бы это не было для него удивительно, агентство недвижимости «Академия риелти» по-прежнему продолжало работать.

Аля не помнила точно, но, кажется, примерно на третий день отсутствия Крупельницкого к ней прибежала Лялечка Носова:

— Алечка Андреевна, что же это вы трубку не берете? А я вам звоню-звоню! — ехидно поинтересовалась любительница новостей, сверху вниз глядя на Островскую, сидящую за компьютером.

— Я не слышала, только вернулась из переговорной. Ольга, что-то срочное? — спокойно ответила Алевтина, продолжая сосредоточенно смотреть на экран монитора, одновременно слушая Носову и проверяя результаты новичком.

— Не повезло вам, Алечка Андреевна, — посочувствовала ей Лялька. — Вас москвич вызывает. Он с утра уже злой, как чёрт. Валентину Ивановну до слёз довёл, сейчас финансового пытает, а потом…

Девушка не стала продолжать, но этого и не требовалось, Островская без лишних слов поняла намёк: расправу над ней столичный бизнесмен оставил на десерт.

— Хорошо. Пойдём.

— Наверное, со сходным чувством французские аристократы шли на эшафот, — думала Алевтина.

Почему-то Носова свернула в сторону приёмной Крупельницкого, а не кабинета, которым во время своих визитов обычно пользовался Ринберг. Аля не стала спорить и, молча, двинулась за ней.

— Он сегодня в кабинете Семеныча окопался… — полушёпотом прошипела Ляля, когда они уже почти пришли.

Островская пожала плечами, мол, ей всё равно.

— Да-да, я всё понял. Сделаем в лучшем виде… — повторял финансовый директор «Академии риелти». Он подпирал спиной дверь кабинета, будто всерьёз испугавшись, что оттуда вот-вот вырвется опасный хищник. — Зверь, а не человек…

— Вот и я говорю, что не повезло вам, Алечка Андреевна… — вставила свои пять копеек Носова и приглашающим жестом указала на дверь. — Ох, и не завидую я вам…

— И правильно делаешь. Зависть- плохое чувство, очень мешает жить спокойно, — прервала поток фальшивого сочувствия Аля.

Вопреки ожиданиям Носовой в кабинете Ринберга Алевтина совсем не задержалась: в общей сложности она находилась там меньше пяти минут — ровно столько времени понадобилось Ивану Соломоновичу для их встречи, но «Академию риелти» ещё долго сотрясало от внезапных изменений командного состава.

Але же Ринберг показался скорее раздраженным и уставшим, нежели злым.

— А, Алевтина, проходи… Нужно подписать документы, — сказал Иван, пододвигая к ней папку, лежащую на краю стола.

— Что это?

— Пока на время отсутствия Крупельницкого ты будешь исполнять обязанности генерального директора, а там- посмотрим… Будут вопросы — помогу. Сразу скажу, что отказы не принимаются.

Вы когда-нибудь пытались остановить несущийся на вас поезд? Вот и Алевтина не стала, она без лишних вопросов поставила свою подпись.

— Я пока останусь здесь, а ты можешь занять мой кабинет. Принимай дела.

Столь неожиданная новость мгновенно облетела компанию, и уже после обеда, нашлись доброходы и почитатели, которые стройными рядами потянулись к Ринбергу, чтобы открыть Ивану глаза, что в компании есть более достойные кандидаты на эту должность. Пока Островская переезжала на новое рабочее место, Иван Соломонович бодро расправлялся с теми, кто так жаждал выразить ему своё мнение: и если первых двоих желающих он ещё принял, то остальных смертников велел Ляльке записывать, а после выдавать им на руки бланк заявления на увольнение для профилактики.

Алевтина размышляла о превратностях судьбы: к слову, кабинет, который девушке с барского плеча пожаловал Ринберга, изначально ей и предназначался.

Она следила за ремонтом и даже репродукцию картины Брейгеля заказала, но Крупельницкий внезапно передумал и решил придержать помещение до лучших времен. Видимо, можно было считать, что для неё эти времена настали.

Как бы трудно Але не было в новой роли, Иван сдержал своё обещание и помогал ей всем, чем мог: и словом, и делом. Совместное обсуждение рабочих вопросов стало для них вполне естественным и привычным, поэтому предложение Ринберга составить ему компанию на юбилее госпожи Боринштейн не стало для неё большой неожиданностью, ведь весь деловой бомонд региона должен был там собраться.