Альфа и Омега

Булай ждал «Карата», прогуливаясь по тропинке в полной темноте неподалеку от освещенной территории станции. По условиям встречи, агент также должен был бросить автомобиль во Фридрихсхафене и добраться до точки вступления в контакт своим ходом. Вместо этого Данила увидел, как по дороге медленно подъезжает автомобиль Джона. Никаких признаков наблюдения за ним не было. Булай решил дождаться, когда Джон подойдет к нему в неосвещенную часть тропы и для начала сделать внушение за разгильдяйство. Агент явно нарушал оперативную дисциплину. Рочестер приткнул машину к ступеням закрытого здания станции и не спеша выбрался из нее, оглядываясь в поисках Данилы. Тот уже собрался показать себя, как вдруг вибратор в его кармане забился, словно оживший майский жук. Три включения подряд – сигнал опасности. Напарник засек наблюдение за Джоном, которое отсюда было не видно. Данила развернулся и стал быстро уходить по тропе от станции. Теперь для него был только один путь – кругом через перелесок к месту встречи с напарником. Через пятнадцать минут он уже сидел в машине и слушал рассказ коллеги. Тот сначала засек автомашину Джона, который, видимо, решил, что чист как ангел и не захотел идти пешком до места встречи. После того, как задние огни его машины скрылись за поворотом, подъехала автомашина с выключенными фарами. Номер ее он записал. Она остановилась, из нее вышли два человека с прибором ночного видения. Они спустились к берегу, засели в кустах и стали наблюдать да Рочестером через прибор. При этом они переговаривались по рации и, надо полагать, где-то по соседству находились и другие участники наблюдения.

Сердце Данилы сжалось. В работе с «Каратом» начиналась та предельно напряженная фаза, в которой разведчик забывает о дне и ночи, о еде и питье. Теперь все будет посвящено только одному – спасению агента.

С тех пор, как Вы посмотрели фильм о Штирлице, читатель, Вы уже не сомневаетесь в том, что разведчик работает в основном головой. И вправду, за все семнадцать мгновений весны Максим Максимыч укокошил лишь одного провокатора, да еще опробовал крепость немецкой стеклотары на голове другого негодяя. А все остальное время он думал. Это близко к правде, потому что в разведке действительно надо очень крепко работать головой. Сорвавшаяся встреча с «Каратом» значительно усложнила ситуацию. Булай встал перед необходимостью хотя бы в целом понять, что происходит. В его распоряжении было всего лишь два факта: первый – вызов от агента на экстренную встречу и второй – обнаружение за ним наблюдения немецкой контрразведки. То, что засеченная машина принадлежала немцам, не вызывало сомнений. Ее номер был известен резидентуре. Из этих двух фактов можно при желании нагородить любой сценарий, была бы фантазия. Такими вещами очень любят заниматься молодые разведчики, сидящие в центре и получающие отчеты из точек. Но Булай этот возраст давно прошел, и ему нужно было составить максимально вероятную картину происходящего. Первый вопрос, который приходил сам собой звучал так: может быть, немцы пошли за «Каратом» из каких-то своих соображений? У него есть дела, к которым контрразведка неравнодушна и, возможно, она решила его слегка потрясти? Но такая вероятность была довольно мала. Конечно, немцы были не такие дураки, чтобы оставлять без надзора резидентуры ЦРУ и СИС. В коварстве этих союзников им сомневаться не приходилось. Поэтому все линии связи, контакты и их популярные места посещений были под пристальным контролем. Но наружка…. Это такой острый инструмент, который не выявляется профессионалом, только если задействуется массированно. А что такое, скажем, одновременная работа двадцати бригад за одним разведчиком? Это огромные деньги, и тратить их будут только в случае крайней необходимости. Пускать же за союзником пару-другую машин – означает обречь их на расшифровку, и следовательно, обидеть ни в чем не повинного человека. Могут быть неприятности. Поэтому американцы и англичане не часто видели за собой «хвосты» в Западной Германии.

Другим вариантом могла быть работа контрразведки «от контакта». То есть, за «Каратом» пошли не потому, что он сотрудник СИС, а потому, что наблюдали за кем-то другим, и этот другой пересекся с агентом. Из этой точки пересечения вполне могла последовать попытка выяснить, какую, собственно, роль играет «Карат» в деле другого объекта изучения.

И, наконец, третий, самый неприятный вариант: немцы пошли за «Каратом» потому, что резидентура в чем-то прокололась.