Альфа и Омега. Книга 3 (СИ)

— Но это же просто бред! — не сдержалась я, и он снова знаком попросил меня говорить потише. — Зачем… зачем кому-то убивать ее? Тем более сейчас? Тем более… таким зверским образом?

— Мои ребята считают, что голову и руку отняли намеренно, чтобы затруднить опознание, — произнес альфа, наклонившись ко мне и стараясь не повышать голос. — Причину же смерти пока устанавливают, но первичный осмотр показал крайнюю степень истощения всех внутренних органов. Словно они работали на износ в течение довольно продолжительного времени, а потом начали отказывать один за другим. Как сказал один из экспертов, которые ее осматривали, из нее как будто высосали все соки.

— Это… это просто абсурд какой-то. Зачем Церкви убивать ее? Она же была для них ценнейшей находкой и потенциальным источником эксклюзивной информации об Обществе и всем остальном! — От нелогичности случившегося у меня начинала болеть голова.

— Возможно, Церковь здесь и не при чем, — помедлив, проговорил Йон, внимательно наблюдая за моей реакцией.

— А кому еще бы понадобилось… — Я сбилась, уловив его мысль. — Нет, это звучит еще более нелепо! Обществу уж точно не до того, чтобы проворачивать такие ассасинские операции, они же наглухо забаррикадировались у себя внизу. Меркурио каждый день отслеживает сигналы их устройств, и до сих пор не заметил никакого активного движения. А чтобы провернуть подобное, понадобилась бы разведка, по меньшей мере. Я уж не говорю про время на подготовку и остальное. Да и Церковь почти наверняка охраняла ее как зеницу ока!

Альфа меня не перебивал, хотя в некоторых местах, я чувствовала, ему хотелось. Когда же я наконец замолкла, угрюмо глядя на него из-под полуопущенных ресниц, он негромко произнес:

— Ну, во-первых, не все оймахисты сейчас под землей, и ты прекрасно это знаешь.

— Намекаешь на то, что это мог сделать кто-то из ребят Меркурио? — поморщилась я, не желая даже допускать такую идею.

— Во-вторых, не все они отчитываются перед ним в каждом своем шаге. Часть, как ты знаешь, уже разъехалась, и мы их перемещения и активность не отслеживаем. Хана, я не говорю, что у них был способ, ресурсы или возможность это сделать, но, по крайней мере, был мотив, не так ли? — мягко спросил он.

— Нет, не так, — упрямо возразила я. — Анни для них больше не была угрозой, ведь она даже не знала, что они теперь на поверхности. Единственные, кому это, возможно, действительно выгодно, это Гвин и старейшины внизу, но я тебе уже объяснила, почему не считаю, что они могут быть к этому причастны. Хотя… — Тут я задумалась. — Хотя Церковь, вероятно, сможет преподнести это именно так. Но тогда непонятно, зачем им усложнять процесс опознания тела, отрезая от него какие-то части. Нет, это все какая-то ерунда. Что говорят полицейские? — Я подняла на мужа встревоженный взгляд.

— То, что им сверху спущено говорить, — пожал плечами Йон. — Ведется следствие, подозреваемых нет, Церковь выражает крайнюю степень обеспокоенности.

— А что Карл? — вдруг вспомнила я. — С ним кто-то говорил?

— Он тоже пропал, — с неудовольствием вынужден был признать мой альфа. — Я пытаюсь найти его следы по неофициальным каналам, но пока все глухо. Медвежонок уже сказал, что инициирует официальное расследование на уровне Церкви и, если понадобится, выступит против своего отца, но это займет какое-то время, а учитывая, что до Праздника Благоденствия осталось всего несколько дней, я не думаю, что сейчас кто-то будет всерьез заниматься поисками улик и подозреваемых. Скорее, они воспользуются предпраздничной суматохой, чтобы побыстрее все замести под ковер.

Я досадливо цокнула языком и покачала головой. Смерть Анни — настолько внезапная и нелепая — совершенно никуда не вписывалась, ни в одну из очерченных в моей голове схем. Те, кому она могла быть выгодна, едва ли имели шанс каким-то образом приложить к ней руку, а те, кто был близок к омеге, должны были как никто другой желать ей долгих лет жизни. Место обнаружения тела и его состояние однозначно говорили о том, что убийство хотели скрыть. И если оно уже успело начать разлагаться, значит после смерти прошло какое-то время, но почему тогда Церковь не объявила об исчезновении своей Духовной Матери? Не хотели привлекать внимание и устраивать скандал, надеясь отыскать ее самостоятельно? Или знали, что искать уже некого? Но тогда мы снова возвращались к самому насущному и неудобному вопросу — зачем?

— Но вообще я хотел поговорить с тобой не об этом, — вдруг вырвал меня из мрачных размышлений Йон.

— А о чем? — уныло уточнила я, отчего-то заранее решив, что это тоже вряд ли что-то позитивное.