Альфа напрокат

Моя неуверенность в Берцеве, боязнь очередной измены, постоянное ожидание подвоха, нежелание снова остаться брошенной – все это было, и, в отсутствие Руса, мучило меня, не давая расслабиться и поверить в общее будущее с любимым мужчиной.

– Я имею такие же права, как и ты, Бер, – в голосе Елецкого зазвучал металл. – Пока Мари не ответила тебе согласием, я могу добиваться ее расположения. И я его добьюсь. Зачем тебе Мари? Ты молод, привык играть чувствами женщин и с легкостью менять одну на другую. Сегодня ты думаешь, что Мари тебе нужна, а завтра, добившись своего, оставишь ее и пойдешь дальше. А я… Для меня она – единственная надежда на счастье. И я не могу от нее отказаться.

– Все сказал? – притягивая меня к себе еще ближе, спросил Рус. – А теперь послушай меня. Я никому не позволю лезть в мою семью. Даже не пытайся.

– Семью? – Богдан усмехнулся, и в глазах его появился жесткий блеск. – А разве ты имеешь хоть какие-то представления о семье?

Я почувствовала, как напрягся Руслан.

– Ты слишком похож на своего отца, Бер, – припечатал Елецкий. – Вы не умеете ценить своих женщин. Что? Не так? Расскажи Марии, как твой папочка выкинул вас с матерью на улицу. И как ты рос среди ее враждебно настроенных родственников. И как винил себя в ее смерти. И как отказывал отцу, когда тот пытался тебя вернуть. Нет, Бер. Ты понятия не имеешь, что такое нормальная семья. И ты никогда не сможешь ее создать, – жестко произнес Богдан и тут же сменил тон на более спокойный: – Отпусти Мари. Со мной ей будет лучше.

А вы нечестно играете, Богдан Алексеевич. Бьете по больному.

Я невольно еще крепче обняла Руслана, опасаясь, что он сорвется. Все-таки, услышать такое…

Но Рус удивил.

Он лишь пристально посмотрел на Богдана и усмехнулся.

– Привык к грязным политическим дебатам, Дан? Ну-ну, – небрежно хмыкнул Берцев. – Ты бы не строил из себя святого. Может, расскажешь Мари о своей Светлане? И о том, сколько лет вы вместе? Кстати, Лана знает о том, что ты задумал? Или она уверена, что ты по-прежнему ее любишь?

В лице Елецкого что-то дрогнуло. Оно слегка «поплыло», и я заметила серую шерсть, проступившую на лице мужчины.

Вот это да! Все-таки слышать об оборотнях – это одно, а вот видеть их перевоплощение, или как оно там называется, со-о-овсем другое!

– Тебя не касается моя личная жизнь, Бер, – резко произнес Богдан. – Я сам в состоянии определиться с тем, какая женщина мне нужна. Я собираюсь жениться на Мари, и только ей решать, принимать мое предложение или нет.

Так, Маруся, похоже, намечается наш выход. Пора уже положить конец этому нелепому противостоянию.

Я осторожно высвободилась из объятий Руслана, встала между мужчинами и посмотрела каждому из них в глаза. Ох. Ощущаю себя дипломатом-миротворцем на переговорах между враждующими странами.

А все-таки хорошо, что Рус здесь. Я перестала ощущать давление силы Елецкого. Даже дышать легче стало. И ребенок успокоился.

– Богдан Алексеевич, вы хотели услышать мой ответ, – громко произнесла я, и сама поразилась тому, как ровно прозвучал мой голос. – Так вот. Я очень благодарна вам за то время, что мы провели вместе…

Бли-и-ин, каким высоким слогом говорим, а, Марусь?

– За наши увлекательные прогулки и интересные беседы.

Я остановилась, стараясь подобрать нужные слова, чтобы не обидеть Елецкого и не приобрести в его лице врага. Все-таки земля круглая, мало ли, чем аукнется нам с Русланом мой отказ?

– Но? – Елецкий окинул меня тяжелым взглядом. – Есть ведь какое-то но, да, Мари?

– Я польщена вашим предложением, Богдан Алексеевич, но не могу его принять. Простите, – тихо ответила я.

– На твоем месте, я бы хорошенько подумал, Мари, – попытался уговорить меня мужчина. – Я мог бы дать твоему ребенку очень многое.

– Но не больше, чем сможет дать ему родной отец, – негромко произнес Берцев и, глядя прямо мне в глаза, спросил: – Маша, ты выйдешь за меня?

Я посмотрела на Руса. Он выглядел спокойным и невозмутимым, но я заметила, каким напряженным стал его взгляд.

Волнуется. Как бы ни пытался показать обратное.

Надо же… Родной отец.

Интересно, как давно он понял?

И ведь молчал.

– Мари? – поторопил меня Берцев.

Елецкий тоже напряженно замер, в ожидании моего ответа.

Что ж, Маруся, решайся. Давай. Ты ведь никогда не была трусихой! Не позволяй прошлому испортить тебе жизнь. Надо верить в лучшее.

А-а, гори оно все синим пламенем!

– Да, Рус, – четко выговорила я, отмахнувшись от надоедливых сомнений. – Я выйду за тебя замуж.

В тот же миг я оказалась притиснута к крепкой груди партнера.

– Спасибо, – тихо прошептал Рус. – Ты не пожалеешь, Мари.

Я лишь молча обняла Руслана и уткнулась носом в мягкую ткань его джемпера.

Ага. Осталось только слезу пустить. Прекращай, Марусь! Испортишь партнеру свитер, а он дорогой, небось.

– Что ж, – задумчиво посмотрел на нас Елецкий. – Не получилось. Видно, не судьба, – подытожил он, с достоинством принимая свое поражение. – Жаль.

Да-а. Умеет мужик держать удар. Ни один мускул на лице не дрогнул.

Богдан взял со стула свое пальто и направился к выходу.