Альфа напрокат

– Руслан Александрович, а это ваша жена, да? – нарушил тишину звонкий детский голос, и я увидела любопытные глазенки, сверкающие на умном детском личике. Рыженькая девочка со смешными косичками, торчащими в разные стороны, опиралась на ярко-синий пластиковый костыль и улыбалась широким ртом, в котором не хватало одного из передних зубов. Вылитая Пеппи Длинный Чулок!

Я невольно улыбнулась в ответ.

– Да, – кинул Руслан отвечая не только ребенку, но и всем оборотням. – Мария – моя жена.

Обнимающая меня рука чуть напряглась. Неужели Рус тоже волнуется? Вот уж никогда бы не подумала! По нему и не скажешь.

– А правда, что она человек? – не унималась девочка.

– Правда, – кивнул Руслан, и молчание стаи стало еще настороженнее.

– И она теперь будет жить с нами? В стае? – удивленно спросила «Пеппи», и я увидела на лицах оборотней тот же самый вопрос. Правда, вслух они его задать не решались, уж не знаю, почему, но были не прочь послушать, что скажет Рус.

– Риточка, ну что ты? – услышала я громкий шепот высокого полноватого шатена. Мужчина выглядел настолько обычным, что даже не верилось, что он тоже волк. – Нельзя задавать такие вопросы.

– Почему?

Шустрые глазенки блеснули и уставились на меня еще пристальнее.

– Раньше люди с нами никогда не жили. А почему теперь будут?

Руслан усмехнулся, обнял меня крепче и накрыл руками мой живот странным жестом. Собственническим и словно бы выставляющим напоказ. Мне даже неловко стало.

– Потому что дети волков должны жить с волками, – негромко сказал Берцев, но его услышали все, даже те, кто стоял в дальних рядах.

Я увидела, какое удивление появилось на лицах, как переглядывались женщины, как растерянно смотрели мужчины.

– Вот это новость, – пробормотал один из стоящих впереди – черноволосый, весь заросший шерстью мужик с оттопыренными ушами. Он напоминал этакого брутального чебурашку. – Выходит…

Оборотень не договорил, но в глазах его мелькнула какая-то мысль. Похоже, он оценивал открывающиеся перспективы.

– Это что же, у людей и волков может быть общее потомство? – озвучил общий вопрос молодой вихрастый парень.

– Да что вы пристали? – вышла вперед темноволосая пожилая женщина, комкающая в руках полотняное полотенце. Видимо, выскочила из дома, как была. – Руслан Александрович, ведите жену в дом, она, небось, устала с дороги. А вы чего встали? – повернулась она к волкам. – Расходитесь, нечего пялиться! Как будто беременную женщину никогда не видели. Руслан Александрович, я там обед приготовила, все горяченькое, – снова посмотрела она на Берцева. – Идите, покушайте, пока не остыло, и жену покормите, ей теперь за двоих есть нужно, а то и за троих.

Темно-желтые глаза лукаво блеснули.

– Спасибо, Ксения Петровна, – усмехнулся Рус и, так и не выпуская меня из рук, повел к машине.

Восемь лет спустя

– Мама, отклой глазки! Мам! Ну, ма-а-м!

Маленькие пальчики касаются моих век.

Угу. Прибежали, террористы. Теперь не поспишь.

– Ма-ма! Ну, вставай! Мы уже плоснулись!

Матрас начинает предательски прогибаться. Крепкие детские ножки топчутся в подозрительной близости от моего лица. Надо вставать, пока мелкие обормоты полкомнаты не разгромили.

– Она, наверное, не слышит!

Да уж. Громкий шепот Ксюши способен разбудить даже глухого.

– Может, воды плинести?

А это снова Катя. Узнаю свою креативную дочь. В ее маленькой головке умещается удивительно много идей. И все – хулиганские.

– Помнишь, как Саша нас будил? – продолжает юный гений проказ.

– Не. Папа ругаться будет, – все тем же громким шепотом отвечает Ксения. – Лучше не надо.

Правильно. Папа с вас шкуру спустит, когда узнает, что маму ни свет, ни заря разбудили. Потому что папа знает, что мама потом на нем свое невыспавшееся «настроение» выместит.

– А давай Малсика к ней запустим? А папе скажем, что это он маму лазбудил.

Э нет. Только кошек в нашем зверинце и не хватало! Похоже, пора открывать глаза.

– Эй! Это кто тут у нас такой маленький-хорошенький? Это чьи такие пяточки? А ладошки чьи? – ухватив взвизгивающих от радости дочек, утянула их к себе под одеяло. – А вот я сейчас кого-то защекочу!

– Ай! Мамочка, так не честно! Ой! Ксюха, не пихайся! Ай!

Одеяло вздымается горбом, и из-под него высовываются две умильные рожицы.

– Мамочка, а что тебе сегодня снилось? – пара наивно распахнутых голубых глаз оказывается прямо напротив моего лица. Катерина.

Угу. Можно подумать, я не догадываюсь, что этот вопрос – всего лишь предлог, чтобы рассказать о собственных сновидениях. Вылитая прабабушка. И не понять, то ли имя так повлияло, то ли гены передались. Скорее, и то, и другое.

– Ничего не снилось, Катюша, – поддерживаю правила игры.

– А мне… А я… А мне лето снилось. И тлава. Зеленая-зеленая. И как мы с папой напелегонки бежим! И я его победила! – захлебываясь, тараторит Катя.

– Да он просто тебе поддался! – дразнит сестру Ксюша. – Как всегда!

– Неплавда! Папа никогда не поддается!

– Правда-правда!

– Влешь ты все! Мамочка, скажи ей! Вот папа придет, я у него спрошу. Он сам скажет, что поддается, – не уступает Ксю.