Альфа напрокат

– Не, у нас в городе, понятно, не вариант! Тут тебе Федька жизни не даст, это точно, – согласилась Татка и тут же возмутилась: – Подожди, а с чего тебе вот так сразу и понадобилось? Не успела от одного избавиться, тут же следующего подавай?

– Так ты ж сама мне говорила – similia similibus curantur! Подобное лечится подобным, помнишь?

– Маруся! Я ж не знала, что ты так буквально мой совет воспримешь!

– А вот восприняла.

– Помогло хоть?

– Не поверишь, но да. И та картина мерзкая больше перед глазами не стоит. Я ведь спать не могла недели две. Все вспоминала, как он ту кошку крашеную дерет.

– Маш, ну, что за выражения?

– А как еще? Я его таким никогда не видела, Тусь. Сколько лет прожили, всегда нежный, ласковый, пылинки с меня сдувал, а тут… Как животное… И маты такие, что мы с тобой и не слышали никогда.

– Странно. Как про другого человека говоришь, – задумчиво покачала головой сестра. – Федор у тебя всегда такой спокойный был. Помнишь, я еще не верила поначалу, что он мент? И семья у него интеллигентная. Ты, кстати, у Регины Петровны уже была?

– Нет, Тусь. Я сиделке за две недели заплатила, не хочу раньше времени показываться.

– Как же теперь? Ты ее бросишь?

– Что ты глупости говоришь? – хмыкнула я. – Как я ее брошу? Сама же знаешь, не смогу.

– Ох, Машка! А может, простишь Федора? Ну, ты ведь тоже как-бы отомстила. Ведь хорошо же жили.

Татка отложила в сторону намазанный клеем кусок и посмотрела на меня с затаенной надеждой.

– Не могу, Тусь, – взглянула на сестру и устало вздохнула. – Не могу. Внутри перегорело что-то. Особенно после его слов о детях.

– Ты мне не рассказывала.

– Больно было, вот и не рассказывала. Он же мне тогда крикнул, когда я уходила, что кому я такая ущербная нужна? И что все равно к нему приползу, а он еще подумает, стоит ли с бесплодной жить… Или лучше нормальную найти.

– Маш…

Татка обняла меня и сжала в объятиях.

– Даже думать забудь! На фиг этого урода! Мы тебе самого лучшего найдем! И все у тебя будет, и дети, и семья. Ты же помнишь, Владимир Моисеевич говорил, что шанс у тебя есть, просто не с Федькой.

Да. Было такое. Мой гинеколог, вообще, тот еще оптимист. Я тоже, до поры до времени, верила, что все возможно. Жаль, что жизнь не оправдала моих ожиданий.

– Ладно, Тат, давай клеить, а то стена уже высохла.

– Ой, правда!

Татка спохватилась и вцепилась в отрезанный кусок. Тяжелый флизелин потянулся по полу.

– Да погоди ты! Куда одна?

Мы доклеили обои, а вечером пришел недовольный Жорик. Он поменял краны и прочитал мне лекцию о том, что женщина не способна выжить в одиночестве.

– Последний раз помогаю, – ворчал он. – Если ты думаешь, что теперь я взвалю на себя всю работу в твоем доме, то даже не надейся.

– Жор, да я ж знаю. И даже не рассчитываю, – привычно постаравшись не реагировать на тон, примирительно улыбнулась мужу сестры.

Нет, вот все понимаю, кроме одного – за что Татка своего тюленя любит? Мне уже через минуту его прибить хочется, а она смотрит на своего Гошеньку влюбленными глазами и млеет!

– Вот и не рассчитывай! – продолжал нудеть Жорик. – А еще лучше, возвращайся к мужу. Показала характер, и хватит. Сама не такая уж принцесса. Еще спасибо Федору должна сказать, что он тебя обратно ждет.

– Слышь, Жор, а ты откуда знаешь, ждет он меня или нет?

Я подозрительно покосилась на зятя. Раньше он меня так рьяно не сватал. Варианта два – или боится, что им с Таткой на шею сяду, или…

– А ты Федора давно видел?

– Ну встречались на днях, – неохотно буркнул Жорик. – Я техосмотр проходил, он помог, по старой памяти.

– Понятно…

Что ж, тут и правда все понятно. Бартер, как говорится. Значит, Федор не оставил мысль меня вернуть. И мне стоит ждать гостей.

Ох, Машка… Покой нам только снится.

Проводив зятя, отмыла всю квартиру, и, с чувством выполненного долга, рухнула в кровать.

И снова провалилась в свой персональный, чувственный рай.

***

– Не двигайся.

Грубые мужские руки легли мне на бедра, сминая легкую юбку.

О, да. Не буду. Я готова на что угодно, только не тяни…

– Расставь ноги пошире.

Предвкушение забурлило в крови, вызывая сладкую истому во всем теле.

– Вот так.

Крупная ладонь мягко поглаживает ягодицу.

– Умница, девочка.

Ласковое движение отдается внизу живота приятным теплом.

– Ты помнишь наш уговор?

В голосе говорящего проскальзывают рычащие нотки.

– Да.

– Хорошо. Прогнись и упрись руками в стену. Вот так… И не шевелись.

Я изо всех сил стараюсь не сдвинуться с места. Таков уговор. ОН диктует правила, я подчиняюсь. А взамен… О, взамен я получаю свой персональный рай. Искрящийся, взрывной, сумасшедший. И до краев наполненный наслаждением.

Хриплое дыхание стоящего позади мужчины отдается в ушах сладкой музыкой, стринги давно уже промокли, а разгоряченная плоть болезненно ноет, в ожидании желанного вторжения.

Сейчас… Еще немного… ОН не станет меня мучить долгим ожиданием. Ведь не станет же?