Альфа-самка (сборник)

Голоса становились все громче. Казалось, от них вибрируют стены и пол. Слова вспыхивали под обоями багровым огнем, отчаянно сопротивляясь натиску бледного воя. На короткое мгновение потерявшему ориентацию в пространстве Смирнову показалось, что он падает в бездну, цепляясь за пылающие нити слов, бьется в них, словно птица в сетях. Но спасительные нити рвались одна за другой, и бесконечная темнота внизу готовилась поглотить его. Отталкиваясь руками от стен, Алексей добежал до двери, стал ощупывать ее в поисках ключа. Он точно помнил, что, заперев ее изнутри, оставил ключи в замке. Сзади скрипел деревянный пол под тяжелыми шагами обладателя серпа.

Ключ нашелся. Повернув его, Смирнов толкнул дверь и выбежал на лестничную площадку. Здесь тоже не было света. Нащупав перила, он прыгнул наугад, надеясь преодолеть весь пролет, но приземлился на край ступени и рухнул на бетонный пол, подвернув левую ногу. Скуля от боли, поднялся, нажал на кнопку домофона и уже через мгновение оказался на улице.

Прямо от подъезда уходил во мрак широкий, выложенный брусчаткой мост, по краям которого на расстоянии десятка метров друг от друга возвышались старинные фонари. Не было ни клумб, ни кустов, ни скамейки. Только брусчатка, фонари, черная пропасть по сторонам. Вязкая тишина вокруг мешалась с далекими, но ясно различимыми голосами.

– Мы-мы-слуги-слуги-твои-твои-твои…

В отчаянии Смирнов бросился бежать по мосту. Он закричал, закричал изо всех сил, хотя понимал уже, что обречен, что в этой вечной ночи нет никого, кто мог бы услышать и прийти на помощь. Из глаз полились слезы. Он ковылял по брусчатке, чувствуя, как силы покидают непривычное к бегу городское тело, как жжет легкие холодный влажный воздух, как при каждом шаге вспыхивает в левой ступне острая боль.

На какую-то долю секунды, случайно, сам того не желая, Алексей краем глаза успел заглянуть за край моста, успел увидеть то, что текло там, в небытии. Лица. Тысячи, сотни тысяч лиц. Искаженных в беззвучном крике, изломанных непрекращающейся болью, изувеченных мощью потока. И все они смотрели на него. Прямо в глаза.

Голоса громыхали совсем близко, рвали на части пустоту и тишину, звенели над ним огромным колоколом.

– Прими-прими-нашу-жертву-жертву-жертву-владычица-чица-ночи-ночи-ночи…

Около седьмого фонаря Алексей споткнулся и, тяжело повалившись на мокрую брусчатку, больше не смог встать. Боль и ужас мешались в его крови, пульсировали в висках, бились в одном ритме с дьявольскими голосами с той стороны. Заткнув уши руками, он принялся быстро бормотать слова, едва тлеющие в гаснущем сознании:

– Я вверяю трем замкам охранить меня от открытых дверей, от того, кто за ними, вскормленный вороном, ведомый криком луны…

Черным горем, красным несчастьем шел по мосту палач, и полы его двухцветного одеяния стелились по камням. Молитвы и заклинания больше не имели силы, ведь двери открылись, впустив тьму, а во тьме слова теряют свой смысл. Алексей понял это и замолчал, глядя на приближающуюся невероятно высокую фигуру.

– Прими-прими-кровь-кровь-кровь-жизнь-страх…

А потом истлевшая рука с размаху опустила серп, сверкнувший в последнее мгновение прекрасным белым светом луны, – и наступила тишина.

Алексей Шолохов Плохой отец

Стрелки часов перевалили за полночь. На пороге «Кабачка» появился старик. Сергей, бармен со стажем, прямо сказать, давно не встречал людей пожилого возраста в своем заведении. Пошатываясь, старик подошел к барной стойке. Вскарабкался на табурет и устремил свой мутный взгляд на Сергея.

– Чего желаете? – улыбнулся бармен, а подумал: «А не пошел бы ты домой, к своей бабке». Он не любил стариков. Сергей не хотел признаться самому себе, что на самом деле боится старости. Боится стать вот такой же развалиной, что сидит сейчас перед ним.

Сергей хорошо знал: это пока старик молчит, а тяпнет рюмку-вторую – и начнется. В общем, выпьет на рубль, а мозги засрет на тысячу.

– Сынок, у тебя есть дети?

Началось.

– Нет, – ответил Сергей и налил рюмку «Гжелки».

– И у меня теперь тоже нет, – старик развел руками. Сергей подал мужчине рюмку. Тот махом влил ее в себя.

– Ты не думай, деньги у меня есть. Я заплачу.

– Тогда, может быть, что-нибудь экзотическое?

– Нет, ты мне водочки подливай. Что мужику надо? Водки стопка да баба поласковей. С бабами у меня теперь, конечно, только платоническая любовь. – Старик расплылся в улыбке. – Ты мне подливай так, чтобы смочить горло. Ты же все равно никуда не спешишь?

«Ты попал прямо в точку, старый пердун. Куда мне спешить? А с другой стороны, что я теряю? Все равно лучшей компании нет. Давай, грузи меня, старик. Ты нашел сегодня свободные уши».

Старик выпил вторую предложенную ему рюмку.