Альфа-самка (сборник)

Проходя мимо окна в спальню дочери, он краем глаза увидел какое-то движение. Подошел ближе… Стон вырвался из горла. Илья бросился в дом. Когда он вбежал в комнату дочери, девочка сидела в углу, закутанная в одеяло, – она плакала. Над ней навис совершенно голый Саша.

– …и если ты кому скажешь…

– Что здесь происходит?

– О, батя, ты что так рано?

– Что…

Девочка зарыдала.

– Да вот, учу младшую сестренку уму-разуму…

Парень подошел к отцу.

– Не суйся в это, старик.

– Да я тебе… – Илья бросился на сына. Сильный удар отбросил его на пол к ногам дочери.

Мужчина поднялся сначала на колено, а затем и во весь рост. Голова кружилась, из носа шла кровь. Он посмотрел на удаляющегося парня. И это его сын?! То, что он поднял руку на отца… Но вот Аленушку не надо было трогать.

Илья пошел к себе. Взглянул на сейф. Ружье? Нет, нет… Достал из-под кровати ящик с инструментами. После того как Сашка обнаружил пристрастие к молоткам, Илья держал ящик возле себя.

Он достал молоток и направился к Саше. Парень сидел на кухне, даже не удосужившись надеть штаны. Илья подошел и встал напротив сына. Костяшки пальцев, сжимавших ручку молотка за спиной, побелели от напряжения.

– Скажи мне, подонок, – дрожащим голосом проговорил отец, – неужели у тебя ничего святого не осталось? Она же твоя сестра! – И он не смог сдержать слез.

– Брат сестру прижал к кресту… – Наглая ухмылка скривила рот парня.

И все. Это была последняя капля.

Удар. Несильный, как-то вскользь. Парень вскочил, выпучив глаза. Кровь заливала лицо. Еще один удар. Еще. Лицо Сашки превратилось в кровавое месиво.

– Я его скинул в высохший колодец на задах огорода, – старик замолчал. Сергей принялся натирать стаканы.

– Через месяц… моя девочка… Через месяц моя Аленушка повесилась, – голос старика дрожал. Сергей даже подумал, что старик сейчас заплачет. Но нет, он налил еще водки и выпил.

– Ты знаешь, сынок, я почувствовал тогда облегчение. Когда увидел ее посиневшее лицо и вывалившийся язык, мне стало легко, будто груз с плеч. Она не смогла бы жить с этим. Да и я тоже не смог бы. Вот так вот, сынок. Плохой я отец. Плохой. Сашка сломал и ей жизнь. Лежа там, на дне колодца, изъеденный червями, он продолжал ломать людей, как спички. Тамару после смерти Аленушки будто подменили. Да и про Сашку, мне кажется, она догадалась. Она умерла через год с небольшим. Стас закончил школу, поехал поступать в город и не вернулся. За пятнадцать лет три письма, всего три. А тут как снег на голову…

Старик задремал на лавке у дома. Стас подошел и тихо присел рядом.

– Ну, здорово, батя.

Илья открыл глаза и в изумлении уставился на парня. Старику на миг показалось, что это Сашка выбрался из колодца и теперь хочет отомстить. Тот же голос, то же лицо. Нет, он же мертв! Удивительное сходство.

– Как ты тут? – Стас смотрел прямо перед собой, будто боясь взглянуть отцу в глаза.

– А что мне сделается? Я же тут баланду не хлебаю…

– Ну да, ну да…

– А как это ты решился навестить старика?

– Дело у меня к тебе. А точнее, предложение…

– Выкладывай, – Илья сразу почувствовал что-то неладное.

– А что, родного сына даже и в дом не пригласишь?

– Пойдем, конечно! – спохватился старик.

Они сели за стол, выпили.

Стасик очень стал похож на Сашку. Старик украдкой поглядывал на сына и одновременно слушал его. Тот рассказал, что женат и у него сын. Санькой назвал. Ну, не счастье ли узнать, что у тебя внук, когда ему уже восемь лет?

– Ну я, батя, что приехал-то, – уже изрядно поднабравшись, сказал Стас. – Дом у тебя хороший. Я же в нем вырос, помнишь?

– Ты не юли, говори, чего надо.

– Ты, бать, не злись. Жить-то тебе недолго осталось… Ну, в общем, написал бы ты дарственную…

– Все правильно, сынок, жить мне малость осталось. Но дарственных писать я никаких не буду. Вот помру я, и тогда все это станет твоим. Наследник ты единственный…

– Да ну, брось ты, старик. Мы не можем ждать до твоей смерти. Мы тебя определим в приличный пансионат, и доживай себе спокойно старость.

Илья даже вначале и не поверил собственным ушам. Его хотят запереть в дом престарелых. Он помолчал, взвешивая все «за» и «против» и тихо сказал:

– Убирайся вон…

– А если нет? То что? Ты меня так же, как Сашку, забьешь молотком и сбросишь в колодец?

Он все видел! Но почему?..

– Я никому не рассказал тогда лишь из-за того, что…

– …ты уже тогда соображал на лету…

– Если угодно – да!

– Пошел вон! – крикнул Илья.

– Не кипятись. Я уйду, но ты можешь пожалеть, – Стас встал и пошел к двери. Уже на выходе, будто что-то вспомнив, он обернулся. Ему хотелось добить старика, и он знал его больное место.

– А ты знаешь, тогда я ведь был первым. Санька держал ее, а я…

Илья поднял на него полный боли взгляд. Губы старика тряслись, по щекам текли слезы.

– Нет…

– Да, батя, да! – Стас развернулся и вышел на улицу.

– Нет, – говорил старик, когда шел в спальню.

– Нет, – повторял он, когда брал ружье и выбегал на улицу.

– Нет, – вырывалось из груди, когда он стрелял в сына.