Альфа. Взрослые сказки (СИ)

Прижавшись лбом к холодной стене, он выдохнул. Кулак саднил и, наверное, опухнет. Да и черт с ним.

Руслан облокотился на стену и прикрыл глаза. Но долго так простоять не успел.

Голос, такой знакомый и любимый, как волшебная флейта, заставил очнуться и медленно развернуться в сторону звука. А потом… Потом реальность вокруг растворилась, оставляя две тесно прижатые друг к другу фигуры. Она целовала другого.

Хотел ли он раскатать соперника в тонкий слой фарша по асфальту? Да! Хотел ли обернуться тут же, чтобы клыками отгрызть те руки, что грубо мяли тонкую фигурку.

Да! Имела ли она право на то, чтобы этот прилизанный, навощённый полумужик-полубаба сейчас тискал ее у стены и постанывал от возбуждения. Да. Имела. Все права, а у него было лишь одно. Развернуться и уйти. Потому что сейчас это был ее выбор. И он не станет его оспаривать, пусть даже вместо сердца пульсирует ком колючей проволоки.

Руслан развернулся и шагнул в сторону машины. Через мелькающие перед глазами черные пятна и, выворачивающую наизнанку, боль. Которая и рядом не стояла с той, лямку которой тянул все это время, прикрываясь привычной маской вежливой отстранённости.

Волк внутри бесновался, рвался, как бешенный к ней. Но схватив и себя и его за горло, Руслан просто шел вперед к машине. И, наверное бы хлопнул дверью, уезжая отсюда… Да куда угодно, лишь бы подальше. Лишь бы не думать, что она вернётся в коттедж, принося на своем теле запах другого мужчины. Который обнимал ее, целовал, раздевал…

Волк закричал, забился от разрывающего на части отчаянья, заглушая воем посторонние звуки, и Руслан не сразу услышал, как в полный тоски плач зверя вплетается крик страха и боли.

Глава 17

— Руслан! Пом…

Рот зажала липкая от пота ладонь. Холодная и мерзкая, похожая на лягушачью лапу. С длинными мягкими пальцами, которые вдруг превратились в стальные прутья. Вадим толкнул ее к стене и от удара о бетон перед глазами взорвались звезды.

Весь вечер этот парень клеился к ней. Улыбался своими тонкими губами, приносил шампанское, и пытался завести разговор, который ей был совершенно не интересен. Как и то, что он живет в собственной квартире, катается на серебристой ауди четверке и готов уделить ей свое драгоценное внимание с намеком на продолжение в более интимной обстановке.

И если в начале Милолика проявляла банальную вежливость и, что уж говорить, испытывала некоторое удовольствие, что интересна мужчине, то очень быстро поменяла свое мнение с положительного на отрицательное. Ее просто клеили.

Пошло, нахрапом, и даже не пытаясь замаскировать истинные мотивы своих усилий. Парнишке хотелось секса. Ей тоже, но ни сним. Только не с ним.

К середине праздника Милолика твердо была убеждена, что пробудет она тут недолго, и вообще — нужно было остаться в Озерках. Наплевать на свои разыгравшиеся во вседозволенности эмоции и провести куда более приятный вечер. Только встреча с бывшими коллегами скрасила впечатления от нечаянного знакомства. Пришлось, конечно, лавировать между правдой и ложью, но каждый тактично принял версию о трудностях личного характера. Только Яночка, самая наивная и прямая в своих вопросах девушка, попыталась узнать больше.

Золушке было отведено время до полуночи. но для Милолики это был спишком далекий рубеж. Десять тридцать и она начала прощаться. Аккуратно и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания. Напрасно. Вадим вызвался ее проводить, причем сделал это настолько виртуозно, что неловкость. радостно скаля зубы, просто вынудила ее кивнуть.

Пусть проводит. Пять минут терпения и Макс, который шире и выше парня раза в два, одним своим видом расставит все точки над 1.

И вроде бы все шло неплохо. Вадим окончательно успокоился и даже не пытался приставать к ней в лифте, хотя делать это при свидетелях было как минимум не разумно, но вот когда они вышли к парковке…

Что ж. Дура — это самое лестное, что Милолика могла о себе сказать.

Когда вместо светловолосой фигуры Довлатова она увидела Руслана, то в мозгах произошло короткое замыкание, а под руки пихнул не один черт, а целый легион.

Вадим не видел для кого это представление, а ее мгновенно скрутило от ядовитого, всеобъемлющего желание сделать так, чтобы альфа до дна прочувствовал всю ту боль, которую она испытала в зимнем домике. Притянув парня к себе, Милолика его поцеловала.

Зачем? Она ведь даже не была уверенна в мотивах альфы. Не допускала мысли. что Руслан испытывает что-то большее, чем обычная похоть, возможно разбавленная симпатией и желанием поставить сына во главе Стаи. Не верила очевидным фактам. Дотошно разбирала каждый его поступок, додумывая сотню версий, и, не желая признавать самой простой. И все равно почему-то надеялась, что этот ее протест станет для него пусть не болезненным, но неприятным.

Но сама же попалась в собственную ловушку.