Альфа-женщина

– Увидишь.

Он произнес это жестко, чтобы сразу стало понятно, чья это территория. Я вдруг испугалась за львенка. Он еще мальчишка и наделает ошибок, если они с Сашей, не дай бог, столкнутся.

– Гера, почему ты молчишь?

– Думаю.

– У тебя проблемы с выездом за границу? – вкрадчиво спросил он. И я поняла: вот оно, начинается!

– Да, с меня взяли подписку о невыезде.

– Но, быть может, это как-то решается? В каком состоянии вообще находятся твои дела? – требовательно спросил он.

Узнаю начальника! Я должна перед ним отчитаться за все то время, что провела без него! Как будто мы не договаривались об отсутствии обязательств друг перед другом!

– Меня по-прежнему подозревают в убийстве, – заявила я беспечно.

– Почему же тебя еще не задержали?

– Потому что свидетелей нет.

– А как же оружие?

– Я сказала, что пистолет у меня украли.

– Ах, вот оно как… – всерьез задумался он. – И… кто? На кого ты думаешь, я имею в виду?

– Я ни на кого не думаю. Понимаешь, этот следователь… Глебов. Оказался таким дотошным.

– Он же совсем еще мальчик, – удивился Саша, который был на десять лет старше Славы.

– Ты хочешь сказать, он дурак?

– Недалекого ума.

Я всерьез обиделась за львенка.

– Поверить в то, что Гаврилкова могла кого-то убить! – продолжал меж тем Саша. – Или тем паче Людмила Ивановна!

– Да, ты прав.

– Скажи, а тебе не могут дать условный срок? Лет семь или сколько там? Можно сослаться на состояние аффекта. Тогда еще меньше, года три-четыре. Как тебе такой вариант?

– Тогда мне надо сочинить душераздирающую сцену, которая произошла в тот вечер между мной и Курбатовым.

– Вот этим мы и займемся в Барселоне! – с воодушевлением произнес Саша.

– Я бы поехала… Но как мне отменить эту чертову подписку? Ведь если я сбегу, меня точно посадят!

– Ради нас с тобой, – умоляюще сказал Саша. – Люди сбегают из зала суда после оглашения приговора. Из тюрьмы сбегают. А тебя еще даже не посадили. Ты свободна как ветер. Я прошу так мало. Всего неделю…

– Прощальную, ты хочешь сказать?

– У нас все будет хорошо.

«Что же он задумал?»

– Гера? Ты опять молчишь!

– Я тоже по тебе соскучилась, – решилась я. – Когда вылет?

– Через девять дней, – обрадовался он. – Насколько я знаю, у тебя открыт шенген.

– Да. Открыт.

– Вот и отлично!

– Но я пропущу начало учебного года.

– Ради меня… Не беспокойся, я все улажу у себя в министерстве. Оформлю тебе поездку как командировку, ну, например, по обмену опытом с зарубежными коллегами.

– Нужен им наш опыт, – вздохнула я. – Мы же не ракеты в космос запускаем.

Он рассмеялся:

– Твой опыт бесценен. Я имею в виду твой личный опыт. Никто, как ты, не умеет обращаться с мужчинами. Ты делаешь меня сильным…

Итак, он хочет меня посадить. Хорошенькая любовь!

– Насте привет передавай. И поцелуй Лизу. Она прелесть!

– Обязательно! Так я бронирую отель?

– Конечно!

– Полетим бизнес-классом, – еще одна конфетка. Шоколадная, с коньяком. Которым он примется меня накачивать, едва погаснет табло «пристегните ремни».

– Я тебя люблю.

– И я тебя. Целую, солнышко. До встречи.

Красиво. Меня пытаются развести. Даже предлагают условный срок. Состояние аффекта, гм-м-м… Неплохо звучит. Надо перетереть со львенком.

Но я не успела. Буквально на следующий день Людмила Ивановна обрушила на меня праведный гнев.

– Что вы себе позволяете! – визжала она в трубку. – Что значит: украла у вас пистолет?!

– Я этого не говорила.

– Мне дали прочитать ваши показания!

Я верила в Славу. Там не могло быть ничего, что подставило бы меня под удар.

– Глебов под вас копает, разве вы не поняли? – объяснила я. – Когда вас вызвали первый раз как свидетеля, в деле что-нибудь было о вашем утреннем визите ко мне пятнадцатого июня?

– Что-то не припомню.

– И второй раз, уже после моего допроса, ничего не было. А теперь вдруг появилось. Не догадываетесь, почему? Вас видели мои соседи. Ярослав Борисович всех обегал, всех опросил. Дотошно, с пристрастием. И вытащил из них марку машины, на которой ко мне приезжала миловидная дама средних лет.

Людмиле Ивановне верный полтинник. И она далеко не миловидна. В отличие от изящной Гаврилковой, просто колода. За страсть к черно-белым нарядам я мысленно зову ее Зеброй. Белый верх – черный низ ее любимое. Сразу видно бурное комсомольское прошлое. Сейчас в модный гардероб бывшего комсомольского вожака вошли дизайнерские наряды, но она все равно предпочитает сочетание этих двух цветов.

– И что же ему надо? А? Георгина?

– А вы не догадываетесь?

– Признаться, нет.

– Мальчику двадцать шесть, живет с мамой. Ездит на метро. Одежду его вы сами видели.

– Неужели он вымогает взятку? – ахнула Людмила Ивановна.

– Конечно!

– Господи, куда только начальство смотрит! – воскликнула жена чиновника, построившего на откаты не одну виллу. Но разве откаты – это взятки? Это же просто благодарность за оказанную услугу, все равно что прибавка к жалованью.

Говорят, люди в чужом глазу соринку замечают, а в собственном не видят даже бревна. Так вот там не то что бревно. Там лесосплав. Идет непрерывным потоком. И все законно. По бумагам чисто.

А она возмутилась из-за каких-то…

– Сколько он хочет?