Альфагенез

— «Электриком». Она чувствует электрические потоки. Это обыкновенные подвиды. Из них вышли многие технари.

— У-ох, — Карина справилась. Ее губы сделались такими сухими, но тут не было воды: — Дай догадаюсь: это была твоя вина, правильно?

Он кивнул.

— Это была вина всех. Ей приходилось кричать и кидаться в припадках, а потом она захотела трахаться, и ей захотелось, чтобы я упрашивал ее об этом. Я был молодым и глупым. Она была старше, умнее и красивая.

Карина подняла свою руку и дотронулась до его изможденного лица.

— Ты любил ее.

— Да. И я был так ошеломлен, я думал, что этого было достаточно. Вот почему я позволил всему так далеко зайти. Однажды она сказала мне, что мы, дом, украли ее жизнь. Она хотела бродить по улицам Лондона, посещать «Тейт Модерн», ходить на концерты в «Альберт-холл». Я предложил взять ее туда. Она сказала, что это будет не то. Мое присутствие отравило бы для нее Лондон.

— Она звучит как прелесть, — совладала с собой Карина.

— Вот такой я, — сказал Лукас. — Без иллюзий. Жизнь со мною трудная, но она устроила персональный ад и для меня, и себя. Не я первый начинал заниматься сексом, но покончил с ним я. В течение четырех лет занимался этим, а когда мне стукнуло двадцать два, я решил, что хватит. Перешел на синтетику и сказал Артуру, чтобы он нашел ей какое-нибудь другое место. Он перевел ее команду по техническим работам. Она попыталась зарезать меня ножом, когда узнала об этом. Галатея никогда не любила держать руки в грязи. Через три месяца, во время атаки, она исчезла. Следующий раз, когда Генри почувствовал ее присутствие, был во время столкновения с «ординаторами».

— Она предала вас.

— Да, предала, — сказал Лукас, аккуратно пододвигая ее. — А теперь ты знаешь всю историю.

— Ты скучаешь за ней? — спросила она.

Он присмотрелся к ее лицу.

— Как ты узнала?

— Я скучаю по мужу, — прошептала она. — И знаешь, я не виню тебя.

— За что?

— За все. За мотель, за подпитку, за это, — Карина попыталась проглотить боль, но она осталась. Она бы сделала это. Она смогла бы почувствовать приседающую просто в двух футах от нее смерть: — Лукас, ты не плохой человек. Ты и понятия не имеешь, насколько ты страшен, но являешься добрым и терпеливым. Если бы все было по-другому… Все должно было начаться правильно… И мы так просто не можем, потому что я никогда не буду для тебя больше, чем рабыня, а ты всегда будешь мною владеть. Пожалуйста, позаботься об Эмили ради меня. Не позволяй никому ей делать больно. Она великолепный ребенок.

Он не отвечал. Он просто ее держал.

* * *

Карина медленно просыпалась. Боль внутри нее постепенно спадала, подобно отступающему потоку, который сражался за каждый шаг своего отступления.

Она открыла глаза и увидела шею Лукаса. Лицо Карины зарылось в ней.

Он сидел коленями на полу, глядя вверх. Его руки ее обнимали.

Ее голос задрожал:

— Почему ты меня держишь?

Лукас повернулся, чтобы посмотреть на нее. Его лицо было слишком близко возле ее лица.

— Я не хочу, чтобы ты умирала на полу в одиночестве.

Она наговорила. Всяких глупостей. Может быть, это был сон. Его глаза уверили ее, что это не было сном.

— Пожалуйста, опусти меня.

Он медленно выпустил ее. Карина выскользнула на колени и неуклюже села на полу. Ее ноги немножко тряслись. Она почувствовала себя легкой, такой легкой и холодной.

— Мое изменение закончилось?

— Да, — сказал он.

Она выжила.

— Я не чувствую никакой разницы.

— Изменения не всегда очевидные. Рано или поздно — что-нибудь перещелкнется.

Он опять смотрел вверх. Она тоже взглянула и увидела на потолке монитор. Он показывал пустой коридор.

Мужчина в черной одежде промчался по коридору, размахивая автоматом, и спрятался за стеной.

— На нас напали, — сказал Лукас. Его голос был спокойный, почти как обычно.

— Как такое стало возможным?

Эмили. Она у Генри. Если на них была произведена атака, то ее дочь может быть в опасности.

По экрану промелькнуло больше людей.

— Скорее всего, «потрошитель» является кротом «ординаторов», — сказал Лукас. — Мы должны были уйти на ранчо в Монтане — таков наш маршрут эвакуации с той базы. Вместо этого мы находимся в Детройте. Это здание почти заброшено, действуют только три нижних этажа и пять верхних — те, которые наши. Корпуса, находящиеся в радиусе одной мили вокруг него являются покинутыми. Мы сидим здесь на мушке.

— Почему Артур не эвакуирует нас?

— Я не знаю, — сказал Лукас. — «Ординаторы», похоже, заблокировали все выходы. Мы попали в ловушку, — его лицо было темным: — Самое лучшее для нас — оставаться тут.

Нет. Нет, ей надо было идти искать Эмили.

— Почему?