Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

Баланс нетрудно подвести.
Нас, сельдюков, осталась горстка,
Хотя по-прежнему в чести
От Диксона до Дивногорска.

Всё меньше истых северян,

Всё больше жадных и раскосых,
Явившихся из тёплых стран,
Где чай растет и абрикосы.

Они повсюду: там и тут.

Горласты, скоры без заминки.
И главное: их главный труд –
Места, торгующих на рынке.

Мы этим пришлым не указ,

Коль деньги носят в чемоданах,
Смотря на небогатых нас
С величьем и презреньем ханов.

Никто в прошедшие года

Так не смотрел нам даже в спины
И уж тем более, когда
Враг превратил страну в руины.

А мы отстроили её!

В крови, в поту, не зная, впрочем,
Что властью ставшее жульё
Нас оберёт и опорочит.

Чтоб, разум рабский не мутя,

Смирились под рукой конторской,
В чести по-прежнему хотя
От Диксона до Дивногорска.

И те же нравом и душой,

Чуть порченные в нулевые,
Как дети Родины большой,
Способной на дела большие.

Лишь червь сомнений воровски

Нас гложет, горечь навевая,
Что нашей воли вопреки,
Мы станем слугами Китая.

«Без раздумий ты мне отпустила грехи…»

Без раздумий ты мне отпустила грехи,
Заблужденья прощая и толки,
Несмотря на мои о свободе стихи
И церквей на груди голубые наколки.

Зная: нечем мне в жизни уже оплатить

Этот запах дурманящий женского тела,
А не то, чтобы страстью своею затмить
Столько лет обладавших тобою умело.

Так скажи, для чего ты меня приняла,

Обнадёжила и приласкала,
Мужика без хозяйства и без ремесла,
Помесь схимника и зубоскала.

Навсегда потерявшего с будущим связь,

Заблудившимся в прошлом средь воспоминай,
Что с тобой заодно, надо мною смеясь,
Миражом меня гибельным манят.

Где задумав своё ты – как Иезавель,

Словно те же Юдифь и Далила,
Просто рядом с собой до рассвета в постель,
Перед тем как предать, положила.

«Без табака. Без денег. Без жены…»