Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

Заслуг и идеалов не ценя,
Не важно, был ведомым иль ведущим,
Смахнула жизнь всех живших до меня,
Потом смахнёт меня переживущих.

Любого, всех, труслив он был иль смел,

По истеченью срока иль внезапно,
На карандаш попавший в спецотдел
Или на кичу со статьёй похабной.

Там все равны по чину и делам,

По состоянью разума и духа,
Поскольку всем без исключенья там
Земля способна стать нежнее пуха.

«Затихают горькие слова…»

Затихают горькие слова,
Словно волны полосы малайской,
А моя до срока голова
Побелела яблонею майской.

Бег судьбы, её круговорот

Нашей укоризне неподсуден,
Что и для чего ни принесёт
День любой из праздников и буден.

Да, она упрямей и сильней,

Сколько власть перед людьми не прячет,
Горе, кто дружить не хочет с ней,
И беда, раз думает иначе.

Вот и мелят божьи жернова!

И, похоже, никому дела,
Что моя до срока голова
Яблонею майской побелела.

Жаль, плодам не выдастся дозреть,

Кровь всё холодней и холоднее,
Знаю, жить осталось вряд ли треть,
От того, что прожил, не седея.

Но не скрыть ни буквы, ни числа,

Мне другое ближе и дороже:
Счастлив – ты меня не прогнала,
Горд – не изменил тебе я тоже.

«Зачем тебе женщина эта…»

Зачем тебе женщина эта,
Когда при твоей нищете
Не может, в меха разодетой
Пойти отдохнуть в варьете.

И вместо ночных развлечений

Работать должна на семью,
Пока ты – непризнанный гений,
Несёшь чушь и галиматью.

Причём, ни Есенин, ни Бродский

Для жителей этой страны,
С расчётом их жадности плотской,
Задаром и то не нужны.

А ты со стишками своими,

На фоне великих имён,
В сто раз ещё невыносимей
Тем, кто при деньгах и умён.

Смотри, предлагаю тебе я:

Кормить до скончания дней,
И ямбы твои, и хореи
Печатать по воле твоей.

Лишь женщину эту отпустишь

Из липких бессовестных рук
И сменишь столицу на пустошь,
В районе каких-нибудь Лук.

Но если ответишь отказом,

Не выпадет даже роса,
Как будешь ты строго наказан
По полной в теченье часа.

«Зачем ты карими глазами…»

Зачем ты карими глазами
Отметила его из всех,
Притом, что был другою занят,
Пусть и без шансов на успех?

Зачем, когда он, бит и брошен,

Таился, муками томим,
Ты в свежестриженном гавроше
Предстала ангелом пред ним?

Зачем с улыбкою весёлой,

В нём разжигая жизни пыл,
Рукой манила полуголой,
Губами чтоб её ловил?

Зачем с душой своею тонкой

Ты допустила до себя
Картавящего мужичонка,
Чуть тронув, спящего, сопя?

Зачем потом ты год за годом

Терпела выходки его:
Скандал, граничащий с разводом,
Эгоцентризм и хвастовство?

Зачем теперь в платке из крепа,

По выходным к нему придя,
Ты плачешь под безликим небом
Под шёпот снега иль дождя?

«Затрепетал под ветром шарфа кончик…»