Алфавит грешника. Часть 2. Было Не было Могло

За что – не ведаю ответа,
Быть может, время разберёт,
В пещере без огня и света
Жил в темноте чудной народ.

Не видя мерзость запустенья,

Привыкнув к грязи и говну,
Имел он собственное мненье,
Во всём держась за старину.

Уверенный единодушно

В богоизбранности своей
На пару с совестью послушной
Собственноличной и властей.

А тех, что в будущее звали

По мере разума и сил,
Он при посредстве вертикали
До уморения давил.

И всё-таки, один из этих

Развёл в пещере костерок,
Чтоб каждый, пусть в неярком свете,
Себя, как есть, увидеть мог.

Пускай хотя бы в четверть глаза,

Впрямую, без обиняков,
Сравнив с эпохой пересказов,
Докладов, песен и стихов.

Ну, а кому признать охота,

Когда вокруг под визг кнута
Гуляет пьяная мразота
Или под дозой мерзота.

Не зря, не выдержав такого,

Народ пещерный, спав с лица,
Залил огонь мочой суровой,
Забив до смерти подлеца.

«Забудьте про чернь, пусть живёт, как желает…»

Забудьте про чернь, пусть живёт, как желает,
С Нероном, со Сталиным, с Путиным, ей,
Пока она дышит, смердит и штыняет,
Нет дела до Родины будущих дней.

Не трогайте чернь, обойдётся дороже,

Не зря из неё уголовный собес
Напёрстничников и карманников множит
Под крышею власти в погонах и без.

Забудьте про чернь из любых категорий,

Когда по малинам толчётся она,
Сыта, дринканута и баб мухоморит
Под запахи рвоты, мочи и говна.

Не трогайте чернь, будьте выше и чище,

Задуманные завершая дела,
Среди вам подобных, кто истину ищет,
Какою бы горькой она ни была.

Забудьте про чернь, вечно помня о главном,

Что вам до мошенников или ворья,
Живущих в неведении православном,
Не трогайте чернь, бог ей будет судья.

«Завидую обычным христианам…»

Завидую обычным христианам.
Их вера есть, была и будет жить
Отдельно от вопросов окаянных,
Которых мне, увы, не разрешить.

Но кем же был Иисус из Назарета,

Считая, если жил такой еврей:
Пророком, проповедником, поэтом
Иль жалким искусителем людей.

Как получилось что в тогдашних книгах,

При чудесах по воле высших сил,
Никто из современников великих
Ему строки одной не посвятил.

Чем объяснить – больших и малых наций

Мыслители, кому я не чета,
Потратили века, чтоб разобраться,
И всё-таки не знают ни черта.

Притом что мною в памяти хранимо,

Когда народ Пилату на отказ,
Кричал: «Во имя Господа и Рима,
Распни! Пусть будет кровь его – на нас».

«Загнали в теплушки, сверяя со списком…»