Алфавита. Книга соответствий

Через пятнадцать минут дверь открылась так, что из верхней петли вылетел шуруп.

– А, падла! – зловеще процедил попутчик, качаясь на пороге. -

Лежишь?! А я за тебя в болотах тлеть буду?! С-с-сволочь! Семечки лузгаешь! А ты их покупал?!

Он схватил меня за ногу и стал тянуть.

– Документы! – хрипел он при этом. – Д-д-д-документы!!

Дверь была раскрыта. Вылетая после моего пинка, он совершенно не пострадал.

Прошло совсем немного времени, и этот сумасшедший, аккуратно постучав, опять возник на пороге каюты.

– Не желаете? – с улыбкой спросил он, протягивая мне коржик.

Я в ужасе отказался.

– Ну ничего, – сказал он, откусывая от второго. – Я оставлю, вы потом съедите. Дорога-то долгая.

Неторопливо жуя, он рассказал забавную историю о своем начальнике, попавшем под денежный начет. Глаза чуть блестели. Он был причесан, умыт, тих, вежлив, говорил о техникуме, о девушке Варе, о сложностях жизни, в которой никак не найти верной дороги без соответствующего образования, и по его серым глазам, которыми он грустно следил за хлюпающими в борт волнами, я понимал, что он ни в чем передо мной не виноват, потому что ничего про себя не помнит.

Короче говоря, это были доктор Джекиль и мистер Хайд в одном лице и в чистом, не замутненном литературой виде.

– Тут неплохое пиво, – сообщил он, смахивая крошки с усов. – Не выпить ли нам по бутылочке?

– Я не буду, – твердо сказал я. – Может, и вам не стоит?

– Да что там! – удивился он. – Время-то детское.

Когда он удалился, я поспешно собрал вещички, кинулся к стюарду, дал ему десять рублей и через пять минут уже запер дверь одноместной каюты.

Когда мы ошвартовались у пристани, до которой следовал мой безумный попутчик, я воровато проследил, как он шагает по сходням на берег, а затем поспешил в буфет и потребовал пива.

Первый стакан я подносил ко рту со странным чувством. До конца мне не верилось в это, но все-таки можно было предположить, что пиво, которое я пил с патанатомом, было еще нормальным, а в следующую партию неведомые вредители подсыпали специфического психотропного яду. И что, осушив этот стакан, я немедленно закричу петухом или пристану к буфетчику с вопросом, узнает ли он во мне Иосифа

Виссарионовича Сталина.

К тому времени, когда пароход гуднул, причаливая в Хабаровске, я осушил три бутылки – что вполне объяснимо при учете вышеописанного.

И могу поклясться, что в этом пиве не было ничего особенного.

"Почтовый ящик"

Институт радиолокации был "почтовым ящиком", то есть представлял собой закрытое военизированное предприятие с жестким пропускным режимом, мощным первым отделом, занимавшимся вопросами секретности, а также всеми иными прелестями такого рода заведений.

Примерно третья часть сотрудников ходила в форме с полковничьими, как правило, звездами на погонах.

Начальник седьмого отдела полковник Сергученко, солдафон и служака, заместителем которого был близорукий доктор физико-математических наук Шиллер, требовал от своих подчиненных соблюдения субординации и порядка. Любое нарушение этот старый солдат принимал так близко к сердцу, что оно ставило его буквально на грань апоплексического удара. В частности, было строжайшим образом предписано на телефонные звонки отвечать по-военному четко, то есть, подняв трубку, не мекать, не бекать, а докладывать определенно, например: "Инженер

Петров у аппарата!" Или, на худой конец: "Младший научный сотрудник

Сидоров слушает!"

Юра Костицын защитил диплом на физфаке МГУ (см. Вязанка дров ) и был распределен в почтовый ящик. В день прибытия на место работы его принял доктор Шиллер и рассказал о проблемах, которыми занимается институт. Юра вышел из его кабинета и направился в отдел – большую комнату, где, в числе прочих шести, стоял отныне и его стол. Юра не был еще посвящен в тутошние порядки. Не знал он и того, как следует отвечать по телефону. И поэтому, когда аппарат зазвонил, он снял трубку и сказал интеллигентно:

– Алло!..

Случилась краткая пауза, за которой последовал яростный рев полковника Сергученко:

– Ты кто?!!

– Я? – переспросил Юра, а потом ответил тоном человека, который хочет обезвредить чужое хамство собственным юмором: – Я мышка-норушка, а ты кто?

Родословная

Я родился в г. Душанбе Таджикской ССР, ныне – Республика

Таджикистан, 4 августа 1955 года. Мой отец – Волос Герман

Степанович, геолог. Он умер и похоронен в Душанбе. Мама – Воропаева

Иветта Ивановна, окончила физмат Душанбинского пединститута, много лет работала в Институте химии, а потом в Институте сейсмологии АН

ТаджССР.