Альфред Нобель

Парадоксально, но Нобель, кажется, не придавал особого значения орденам и прочим знакам отличия. Он шутил, что всё это помогает ему экономить «прокладки, шайбы и прочую жестяную ерунду». Некоторые награды он, впрочем, был вынужден принять — из вежливости, признательности или учтивости. Вот что он сам говорил по этому поводу: «Ни одна из моих наград не связана со взрывчатыми веществами. Что касается Ордена Швеции и Северной звезды, то я ими обязан кулинарному искусству моей кухарки, которая умела нравиться некоторым высокопоставленным желудкам. Легион Чести — это напоминание о моей дружбе с одним министром, а бразильский Орден Розы — о случае, который свёл меня с Доном Педро…»

В том же 1868 году в Бостоне один молодой человек, работавший на телеграфе, прочитал в газете о динамите и был потрясён его чудесными свойствами. Ему удалось убедить своего друга вместе с ним провести испытание этого чудесного вещества. И позже этот телеграфист написал: «Мы устроили опыт, взяв, как мы думали, очень маленькое количество динамита. Но эффект от взрыва превзошёл все наши ожидания. Мы очень испугались. В 6 часов утра я положил динамит в бутылку и осторожно опустил её в сточную канаву на углу улиц Стэйт и Вашингтон».

Этого телеграфиста звали Томас Алва Эдисон, и было ему тогда всего 21 год.

ГЛАВА 5

Увеличение производства

Нобеля практически не привлекали финансовые взлёты и широкомасштабные коммерческие операции — обычаи американских капиталистов вызывали у него чувство неприятия. Тем не менее он должен был действовать, продавать свой динамит и, кроме того, защищать его престиж в борьбе с многочисленными подделками, которые почти сразу же стали появляться по всему миру.

Заводы работали на полную мощность. Вот официальные данные о росте производства динамита, опубликованные фирмой в 1875 году:

1867 г. — 11 тонн,

1868 г. — 78 тонн,

1869 г. — 185 тонн,

1870 г. — 424 тонны,

1871 г. — 785 тонн,

1872 г. — 1350 тонн,

1873 г. — 2050 тонн,

1874 г. — 3120 тонн.

Как далеко это от той скромной баржи, на которой Альфред занимался когда-то практически кустарным производством нитроглицерина!

Теперь же приходилось не только торговать динамитом, но ещё и бороться со всеми теми запретами и ограничениями, которые были наложены на него многими странами из-за того, что динамит содержал в себе нитроглицерин. Этим препятствиям не было конца; они так раздражали Нобеля и были настолько труднопреодолимыми, что изобретателю не оставалось ничего, кроме иронии и сарказма по этому поводу.

«Во многих странах, — писал он одному из своих сотрудников, — распространённость и широкое употребление изобретения так слабо влияют на возможность получить патент на него, что их вообще можно не принимать в расчёт. Гораздо сильнее влияние настойчивости: чтобы получить патент, нужно подать 24 запроса. Так, например, если изобретатель хочет защитить своё изобретение в Великобритании и в британских колониях, то нужно брать в расчёт 40 государств. Умножив 24 на 40, получим 960, то есть число запросов на одно-единственное изобретение. Но даже с таким избытком патентов его защита оказывается иллюзорной. Я предлагаю дать процедуре выдачи патентов другое название — «препятствование изобретателю к несказанному удовольствию мошенника». Когда видишь, как законы, и без того мертворождённые, пожираются клопами, — как тут не стать революционером? Прессе давно следовало бы положить конец этому идиотскому положению вещей».

Нобель забыл, что его карьера тоже началась с «кражи» — присвоения идеи нитроглицерина, впервые появившейся у Асканио Собреро. Впрочем, в его оправдание можно сказать, что Нобель никогда не забывал об итальянском химике. В качестве научного консультанта Собреро работал на одной из принадлежавших Нобелю итальянских фабрик. Его работа хорошо оплачивалась. После его смерти в 1888 году Нобель назначил его жене приличное пожизненное содержание. И, наконец, именно благодаря Нобелю на родине Собреро, в городке Авеллина, был возведён памятник, изображающий настоящего изобретателя нитроглицерина.

Заводы, подобные тому, на котором работал Собреро, были разбросаны почти по всему миру. В течение нескольких лет Нобель — либо под своим именем, либо в сотрудничестве с другими людьми — основал более пятнадцати заводов в разных городах. Среди них заводы в Энгене (Норвегия), Крюммеле и Шлезбуше (Германия), в Сан-Франциско, в Ханко (Финляндия), а также заводы в Шотландии, Испании, Португалии, Венгрии…

Но конкуренция — и особенно в Германии — возрастала. Защита, которую должен был обеспечивать патент, как и предвидел Нобель, оказалась иллюзорной. Начиная с 1860 года фабрики, находившиеся в Кельне, Дрездене и Гамбурге, угрожали развитию предприятий, которые принадлежали Нобелю. И в 1886 году Нобель попытался создать концерн, который объединил бы эти фабрики с его собственными предприятиями в Англии и Германии.

Рождение пацифизма