Альфред Нобель

В сентябре 1891 года у нее родился ребёнок. Нобель видел его лишь однажды, в 1894 году. Тогда он сказал Софи: «Твоя дочь очень миленькая, и было бы очень хорошо, если бы она стала воспитанной и образованной девушкой… Но для этого нужно забыть обо всех любовных приключениях и безумствах. Даже после всего, что случилось, я могу сказать тебе, что ты самое очаровательное существо на свете, из которой чувствительность так и плещет, и это совсем не плохо. И мне кажется, что ты можешь быть достаточно благоразумной, особенно когда ты находишься далеко от улицы Пратер и своих родителей».

Нужно заметить, что жадность родителей Софи выводила Нобеля из себя, тем более что, отделавшись от Софи, он не смог отделаться от них. Отец его бывшей пассии начиная с 1888 года буквально засыпал Нобеля письмами, в которых упрашивал его не бросать Софи. Затем тон изменился, и в письмах всё чаще стали появляться упоминания о денежных вопросах…

Капи фон Капивар женился на Софи в 1895 году. Прошло совсем немного времени, и он бросил свою жену и дочку на произвол судьбы.

Тогда Софи обратилась к Раньяру Шольману, душеприказчику Нобеля, с требованием купить у неё 216 писем её бывшего любовника. Она угрожала, что в случае отказа она их опубликует. Естественно, она просила за них заведомо завышенную цену. Поторговавшись, Шольман заплатил ей 12 тысяч флоринов. Сейчас часть из этих писем находится в Фонде Нобеля, другая — у его семьи. К сожалению, большинство из них недоступно.

Когда Альфред писал одну из своих поэм, на этот раз на шведском языке, он по-прежнему думал о Софи. Поэму эту обнаружили после его смерти; её фрагменты были разбросаны по его бумагам, что для Нобеля было вполне естественно.

Любил ли я её? О, этот вопрос пробуждает
в моей памяти не один образ
счастья, которого я так желал и которого
меня лишила жизнь, и любви,
которая увяла, прежде чем расцвести.
Вам неизвестно, как жестоко реальность
разрушает
идеальный мир юного сердца,
как неудачи, обманутые надежды
и мрачные мысли
наполняют горечью не одну жизнь, каждая
из которых лишь кажется счастливой,
и лишают их света. Юная душа
в зеркале своего воображения видит
совершенный мир…
О, если бы вы никогда не увидели
своего настоящего лица!

Здесь мы опять обнаруживаем следы влияния Шелли. О нём нам напоминает разочарование в реальности, которое испытывает совсем молодой человек при виде океана, не внушающего ему никаких величественных мыслей, разочарование, которое позже ранит его прямо в сердце, как только он узнаёт, что Софи, как и Дульсинея, так далека от образа Прекрасной Дамы, существующего лишь в его мечтах, что ей свойственна алчность больше, чем многим людям, и что она просто женщина, женщина со своими достоинствами и недостатками… Все эти «кривые зеркала» существуют где-то за пределами «зеркала воображения» Нобеля. Другими словами — в реальной жизни.

ГЛАВА 10

Шесть тысяч лет войну всё тянет

Драчливый род людской, а ты…

А ты, о Господи, всё занят —

Творишь ты звёзды и цветы[44].

Виктор Гюго

Бернский конгресс

1892 год оказался очень важным в жизни Берты фон Зутнер: в Берне состоялся международный конгресс пацифистов. Он состоялся по инициативе американского президента Бенджамина Гаррисона[45], который предложил европейским правительствам объединиться и создать международный арбитражный суд. Берта могла считать это исполнением своих желаний и вознаграждением за свои старания. Альфред Нобель был также приглашен на конгресс.

Последний, прежде чем отправиться на конгресс, обратился с просьбой о консультации к турецкому дипломату в отставке Аристаши-бею. Нобель полагал, что дипломатический опыт, который был у Аристаши-бея, поможет ему лучше вникнуть в животрепещущие вопросы мирного сосуществования народов. У него не было уверенности, что конгрессы, подобные Бернскому, а также пацифистские объединения, в деятельности которых принимала участие Берта фон Зутнер, могут оказать какое-то влияние на ход мировой истории. Нобель понимал, что идеалы у них были общие, но вот что касается путей их реализации, то здесь единства не было.