Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Паром, которым они обзавелись, не мог выполнять роли постоянного пристанища – приходилось подыскивать новое место для производства нитроглицерина «в полумиле от города – иными словами, у черта на куличках», – жаловался Альфред Роберту²⁶.

До Рождества оставалось всего несколько дней. Роберту и Людвигу надо было позаботиться о своих семьях. Сыновьям Людвига, Эмануэлю и Карлу, было пять и три, а Мина снова ожидала прибавления. Сыну Роберта Яльмару было два с половиной, и Паулина тоже ждала к весне малыша²⁷.

Сам же Альфред намеревался провести Рождество в своей квартире на Кардуансмакаргатан, «в целительном тепле для души и тела». У него имелись все основания беспокоиться о своем здоровье. С некоторых пор его мучило воспаление на глазу, но дела вынуждали игнорировать болезнь. Теперь же он получил тревожное сообщение от доктора, который его обследовал. Досаждавшая ему опухоль на глазу была, по словам доктора, «старой Венерой», которая вновь дала о себе знать. «Он считает, что ей совершенно необходимо познакомиться с Меркурием. Все это весьма печально», – писал Альфред Роберту²⁸.

На всякий случай Альфред написал это предложение по-русски. Его зашифрованное послание на самом деле означало, что воспаление на глазу доктор счел проявлением сифилиса. В те времена венерические заболевания – сифилис и гонорею – лечили ртутью (по-французски mercure). Говорили, проведя одну ночь с богиней любви Венерой, можно было остаться на всю жизнь с Меркурием.

Страдал ли Альфред Нобель сифилисом и получил ли в то время напоминание о своей болезни? Ответа на этот вопрос никто не знает. Может быть, именно от венерического заболевания Альфред чуть не умер в Петербурге в 1854 году, а потом, по его собственным словам, вылечил сам себя «лучами тепла и света». Сифилис считался постыдной болезнью, о которой не говорили открыто. Кроме того, она часто заканчивалась преждевременной смертью. Однако в последующие десятилетия жизни Альфреда болезнь нигде больше не фигурирует – ни в виде симптомов, ни в виде сплетен и пересудов. В том трагическом водовороте, в котором ныне находился Альфред, и в тех новых обстоятельствах, в которых он вскоре окажется, его опасения за свое здоровье превратились в дело второстепенной важности.

Однако это не мешает предполагать, что в то Рождество он хворал и страдал. Как-никак все эти события происходили в те времена, когда, по словам историка медицины Нильса Удденберга, «опаснее было пойти к доктору, чем не ходить».

Не все поглотила тьма. Как писал Альфред брату Роберту, жизненные напасти он скорее воспринимал как «малые тучки на грядущем ясном небе». Несмотря ни на что, дела пошли неплохо. Новым веществом заинтересовались многие, заказы так и сыпались, и вскоре после Нового года предстоял пробный взрыв в Тюскбагарберген. Роберт только что получил патент в Финляндии, с Норвегией все прошло как по маслу, и Альфред обдумывал выход на рынок еще в нескольких странах²⁹.

Мечты о будущем поддерживало то, что и шведская пресса отказалась от негативного тона. В середине декабря корреспондент газеты Göteborgs Posten в Стокгольме написал критическую статью о поведении властей по отношению к семье Нобель. Он начал ее словами: «То, что новым открытиям, даже, возможно, в первую очередь тем, что более других способствуют прогрессу всего человечества, трудно пробиться, известно столь же давно, сколь существует человеческий род. И если сопротивление и трудности, которые должно преодолеть новое открытие, чтобы наконец добиться признания, является показателем будущей ценности данного открытия, то… изобретение нитроглицерина – одно из тех, которые история поставит в ряд ведущих побед в практической жизни человека»³⁰.

Газета, как и многие другие, упустила из виду ту маленькую подробность, что нитроглицерин изобрел Асканио Собреро, а не Альфред Нобель. Однако для создателей нового акционерного общества важнее всего был сам тон статьи – в нем звучало куда больше восхищения, чем ненависти.

В конце концов Вильхельм Смитт нашел хорошее защищенное место для завода в заливе Винтервикен к западу от Стокгольма. В один из первых дней 1865 года он купил окруженный высокими скалами участок, расположенный в глубине узкого залива на озере Меларен. Ему удалось убедить соседей подписать бумагу о том, что они не имеют ничего против производства на этом участке не вполне признанного нитроглицерина³¹.

До начала производства было еще далеко, однако покупка участка ознаменовала начало нового дела. В первые дни нового года прошли испытания в Тюскбагарберген, и газеты неожиданно отозвались восторженно. Aftonbladet описывала, как опытные взрывники безмолвно стояли в ошеломлении от эффекта одного-единственного взрыва при помощи новой взрывчатой смеси. «Можно было наблюдать, как огромная каменная масса распалась на большие куски и осыпалась. Понадобилось бы значительное количество пороха, чтобы добиться такого же действия».