Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

От норвежских денег он оставил себе меньше половины. В его голове складывался все более четкий план. Он отправится за границу. Получит патент в других заинтересованных странах и будет продавать его в обмен на акции и влияние. Если все пойдет удачно, стремительное расширение железнодорожной сети на континенте быстро гарантирует ему большой и стабильный приток денег, в которых так нуждается семья. Но возможности открывались куда большие. Разве иностранные владельцы рудников не придут в такой же восторг от новой взрывной техники, как их шведские коллеги?

Важно, чтобы все произошло поскорее. Легко не будет. У него имелось несколько тысяч риксдалеров, однако надолго их не хватит, если он, как планировал, будет строить завод на континенте. А о кредитах даже речи не шло. Как он писал Роберту, получить заем в Швеции при данных обстоятельствах «труднее, чем достать звезду с неба или, как Мюнхгаузен, совершить путешествие к Луне»³. В одном Альфред был уверен. На этот раз он не станет проявлять ложной скромности. Теперь он намерен основательно разрекламировать свое изобретение, хотя в глубине души считает маркетинг ерундой.

Во время своего турне с новой взрывчатой смесью по Швеции Альфред познакомился с братьями Винклер – Теодором и Вильгельмом. Они владели каменоломней на западном побережье, однако давно уже проживали в Гамбурге, где основали фирму по продаже строительных материалов. Братья Винклер предложили Альфреду попробовать удачи там и обещали всяческое содействие. Иммануил, поверхностно знакомый с Винклерами, сказал, что они, похоже, люди серьезные.

В те времена Гамбург был одним из самых оживленных торговых городов Европы. Огромный порт создавал возможности для торговых отношений с сотней стран по всему миру. Отсюда по всей Центральной Европе расходились речные и железнодорожные пути. Гамбург мог стать отличной базой для распространения на международном рынке, куда лучше Стокгольма, как представлялось тогда Альфреду Нобелю⁴.

* * *

На Европейском континенте установился относительный мир – благодаря новому международному порядку, утвержденному в 1815 году на Венском конгрессе. Крымская война основательно встряхнула всю конструкцию, однако не вовлекла в войну все крупные державы континента. И теперь большинство воспринимало датско-прусскую стычку как незначительное явление, которое не может всерьез угрожать всему зданию.

Они плохо знали Отто фон Бисмарка.

Мирные переговоры после Наполеоновских войн служили важной цели: воспрепятствовать появлению в Европе новой военной державы. Рецепт, который предлагался, именовался балансом сил и коллективной безопасностью. Стратегия переговорщиков в Вене состояла в том, чтобы не наказывать Францию слишком сурово и, таким образом, избежать жажды мести, которая в конечном итоге сделает проигравшими всех. Границы перенесли туда, где они находились до начала завоевательных войн. Вокруг Франции образовалось кольцо сильных нейтральных государств.

Второй дилеммой стали немецкие государства. Германия не должна была стать ни слишком сильной, ни слишком слабой. Решение, к которому пришли в Вене в 1815 году, отличалось элегантностью. Новой немецкой нации, на которую многие надеялись, не получилось. Вместо этого была создана рыхлая конфедерация независимых немецких государств, известная под названием Германского союза. В этот союз входили Пруссия, Австрия и около тридцати более мелких государств и «вольный ганзейский город Гамбург». Замысел предполагал, что два самых крупных германских государства – Австрия и Пруссия – будут уравновешивать друг друга в сфере совместных интересов. В остальном же почти все характерные признаки государства отсутствовали, например, у Германского союза не было единой армии.

Конструкция оказалась удачной. Германский союз стал одновременно «слишком силен, чтобы подвергнуться нападению со стороны Франции, но слишком слаб и децентрализован, чтобы угрожать соседям», – пишет Генри Киссинджер в своей книге «Дипломатия». Киссинджер не скрывает восхищение интуицией венских переговорщиков. Будь страны-победители столь же умны в Версале в 1918 году, никакой мировой войны не было бы, считает он.

Долгое время Пруссия и Австрия вели себя так сговорчиво, как и желали те, кто вел мирные переговоры. Но в последнее десятилетие в отношениях наметилась некая напряженность. Австрия не поспевала за индустриальным подъемом в Пруссии, и расстановка сил изменилась. Ведущая позиция, которую Австрия считала само собой разумеющейся, вдруг пошатнулась, а пруссаки, и ранее недовольные высокомерием Австрии, теперь обрели новые аргументы.

Одним из них был шумный министр-председатель правительства Пруссии Отто фон Бисмарк. Еще совсем молодым дипломатом он в 1850-е годы четко обозначил свою позицию. Придя в совет Германского союза, Бисмарк сразу устроил обструкцию неписаному правилу, согласно которому только австрийскому председателю разрешено курить сигары во время прений, и обозначил тем самым равноправный статус Пруссии. Драма с сигарой закончилась дуэлью.