Альфред Нобель. Биография человека, который изменил мир

Миссия Пастера касалась виноградников, пораженных болезнью. Экспорт потерпел полный крах, и Пастер, занимавшийся изучением винных кислот, получил от императора задание исследовать этот вопрос. Он пришел к выводу, что виноделы плохо разбираются в том, какую роль в процессе брожения играют воздух и бактерии. В своем отчете Пастер утверждал, что от вредных микроорганизмов легко избавиться, если нагреть вино до 50–60 градусов. Таким образом, родилось слово «пастеризация», а с ней к ее изобретателю пришел первый большой успех. Весной того же года Пастера пригласили в императорский дворец, где он под микроскопом продемонстрировал Наполеону III, что именно в изобилии водится в «больном» вине.

Стремительное расширение международного научного сообщества привело к усилению конкуренции, а тем самым и требований. Все были единодушны в том, что значительная доля фантазии и творческое начало – важные предпосылки научных успехов. Но еще важнее – не жалеть времени. Каким бы тощим ни был бумажник, ученому нельзя отказываться от систематической проверки. Пастер, к примеру, поручал своим ассистентам проводить масштабные эксперименты, не сообщая им, над какой гипотезой он работал, ради того, чтобы попытки выдать желаемое за действительное не сказались на результатах. Он не хотел предавать огласке результаты, пока не исчезали все сомнения, и мог работать на износ несколько лет подряд, если это требовалось. Ученый прекрасно понимал, что оппоненты могут за несколько минут камня на камне не оставить от выводов, не имеющих достаточного обоснования²⁸.

Альфред Нобель называл себя инженером и, возможно, изобретателем, но не ученым. С творческой жилкой у него все было в порядке, но вот со второй частью – скрупулезностью и систематической проверкой – дело обстояло хуже. На это у него не хватало времени.

* * *

Сарай братьев Винклер в портовой зоне Гамбурга никак нельзя было назвать идеальным местом для производства нитроглицерина. К концу лета Альфред начал испытывать серьезную тревогу. Склады Винклеров находились слишком близко от склада досок, где сжигали опилки. Разумеется, он надеялся, что взрывчатая смесь не взорвется просто так. Однако все может случиться – несчастный случай в Стокгольме наглядно это показал. Альфред и братья Винклер ходили затаив дыхание, надеясь на провидение.

Продолжать производство тайно становилось немыслимо. Однако в Гамбурге получить официальное разрешение не представлялось возможным. Альфред предпринял пару попыток, но каждый раз получал отказ. «Интересно, как бы обстояло дело в Сахаре или других пустынных землях?» – сетовал он в одном письме.

Через братьев Винклер Альфред связался с одним из самых уважаемых адвокатов Гамбурга, неким доктором Кристианом Эдуардом Бандманом. В начале лета этот самый Бандман помог ему зарегистрировать собственную фирму «Альфред Нобель и К°». Альфред обзавелся бумагой для писем с названием фирмы, заказал рекламные брошюры. Его деятельность сразу стала производить куда более солидное впечатление.

У адвоката был брат, проживающий в Сан-Франциско. Юлиус Бандман вызвался помочь с подачей заявки на патент и продвижением в США. Переписка с императорским дворцом в Париже и протоколы Французской академии наук были переведены на английский и вместе с другими доказательствами включены в далеко не скромную брошюру, предназначенную для распространения на американском западном побережье. Формулировки типа «истинный триумф науки» и «несчастные случаи исключены» свидетельствовали, что Альфред блестяще справился с собственным неприятием «раздувания рекламы». На самом деле достаточно было выразить более реалистичные надежды, что с новой взрывчатой смесью жертв в шахтах станет значительно меньше, чем при использовании пороха.

В Гамбурге участие уважаемого адвоката Бандмана привело к тому, что день за днем открывались все новые двери. Во-первых, Бандман стал совладельцем предприятия и вложил в него крупную сумму денег, благодаря чему фирма «Альфред Нобель и К°» начала присматривать себе настоящий завод, во-вторых, его юридический опыт творил чудеса в сложном процессе получения разрешения. Одно его имя уже многое меняло²⁹.

То, что они начали зондировать почву за пределами Гамбурга, тоже о многом говорило, и не в последнюю очередь – в политическом плане.

В свободном ганзейском городе Гамбурге не особенно симпатизировали Пруссии и ее энергичному министру-председателю Отто фон Бисмарку. Дело не дошло до открытой поддержки Дании жителями Гамбурга (в этом конфликте даже Австрия выступала на стороне Пруссии), однако задним числом мало кто радовался победе Пруссии. В гамбургской прессе Бисмарка называли врагом. Журналисты с тревогой отмечали, что война с Данией укрепила его положение.