Алгебраист

– Ответ, который вы хотели дать, наблюдатель Таак, – это «да», – сказал Верпич.

Фассин смерил его хмурым взглядом:

– Но в таком случае зачем вы?..

– Я стараюсь быть вежливым.

– Ах да, конечно же. Это дается нелегко.

– Напротив. Если с чем иногда и приходится бороться, так это как раз с почтительностью.

– Не сомневаюсь, что ваши усилия оценены по достоинству.

– Конечно же, ведь именно в этом и состоит цель моей жизни, молодой хозяин, – поджав губы, улыбнулся Верпич.

Фассин выдержал взгляд мажордома:

– Верпич, уж не вляпался ли я в какую-нибудь неприятность?

Слуга отвернулся:

– Понятия не имею. – Скорость лифта стала падать. – Представительская проекция – неслыханное дело в истории клана Бантрабал. Я говорил с некоторыми другими мажордомами – никто из них ничего подобного не может вспомнить. Мы все полагали, что такие вещи посылаются исключительно иерхонту и его дружкам в столице системы. Я отправил послание одному знакомому во дворце с просьбой прислать какую-нибудь инструкцию или дать совет. Ответа пока нет.

Двери лифта открылись, и они вышли из кабины в тепло еще одного изогнутого прохода, вырубленного прямо в скале. Мажордом заботливо, даже сочувственно посмотрел на Фассина:

– Любое беспрецедентное событие может быть и положительным, наблюдатель Таак.

Фассин постарался придать своему лицу скептическое выражение, отвечающее его чувствам:

– И что же я должен делать?

– В девятнадцать часов явиться в верхний зал для аудиенций. А лучше немного раньше.

Они оказались на развилке, после которой проход стал шире; впереди несколько техников в красном катили к открытым двойным дверям тележку с неким замысловатым прибором.

– Я хотел бы, чтобы там присутствовала Олми, – сказал Фассин.

Чайан Олми была наставником и ментором Фассина в дни его юности, и (если бы она не стала чистым теоретиком и преподавателем, обосновавшись в домашней библиотеке, и не отказалась от собственных экспедиций) вполне могла бы возглавить семейство, и со временем занять пост главного наблюдателя.

– Это невозможно, – сказал Верпич, приглашая Фассина войти в комнату-амфитеатр за двойными дверями.

Здесь было жарко и толпились техники в красном. В десятках открытых шкафов размещалась сложная аппаратура, с высокого потолка свисали кабели, змеившиеся по полу и исчезавшие в отверстиях стен. Пахло маслом, жженым пластиком и потом. Верпич встал на самом верху в задней части амфитеатра и обвел помещение взглядом. Он покачал головой, когда два техника столкнулись и по полу заструился кабель.

– Почему? – спросил Фассин. – Олми здесь. И я бы хотел, чтобы дядя Словиус тоже присутствовал.

– И это невозможно, – ответил Верпич Фассину. – С этой штуковиной должны говорить вы, и только вы, один на один.

– Так, значит, у меня нет выбора? – спросил Фассин.

– Верно, – ответил мажордом. – Никакого.

Его взгляд снова обратился на суетящихся техников. Один из старших приблизился на расстояние в два-три метра и ждал удобного момента, чтобы заговорить.

– Но почему? – повторил Фассин и, услышав свой голос, понял, что ведет себя как малое дитя.

Верпич покачал головой.

– Не знаю. Насколько я понимаю, причины этого отнюдь не технические. Возможно, материя такая деликатная, что не предназначена для чужих ушей. – Он взглянул на техника в красном, стоящего перед ними. – Старший техник Имминг, – весело сказал Верпич, – исходя из правила «все, что может испортиться, непременно испортится», я взвешивал вероятность того, что вся автоматика в доме в одночасье превратится в груду ржавого металла, рассыпется в порошок или неожиданно объявит себя мыслящей, чем навлечет на наш дом, клан и, вполне вероятно, планету термоядерную бомбардировку. Ну, в чем дело?

– Господин мажордом, мы столкнулись с несколькими проблемами, – неторопливо произнес техник, посматривая то на Фассина, то на Верпича.

– Очень надеюсь, что следующим словом будет «но» или «однако», – сказал Верпич, взглянув на Фассина. – А уж на «к счастью» я и не надеюсь.

Техник продолжил:

– Приложив немало усилий, мы, как нам кажется, смогли нормализовать ситуацию. Я надеюсь, мы будем готовы к назначенному часу.

– У нас хватает мощностей для приема всего, что передается?

– Едва-едва. – Старший техник кивнул на аппаратуру, которую на тележке ввозили через двойные двери. – Некоторая прибавка мощности получена за счет вспомогательных систем.

– Есть ли какие-либо указания на характер предмета, содержащегося в сигнале?

– Нет, господин мажордом. До активации он останется в закодированном состоянии.

– А узнать никак нельзя?

Имминг поморщился:

– Практически никак.

– А если попробовать?

– Это будет почти невозможно в данных временны́х рамках. И незаконно. И, вероятно, опасно.

– Смотритель Таак хочет знать, что ему предстоит. У тебя нет никаких подсказок для него?

Старший техник Имминг слегка поклонился Фассину:

– Боюсь, что нет, молодой хозяин. Жаль, что не могу вам сказать ничего иного.

Верпич повернулся к Фассину:

– Похоже, мы ничем не сможем вам помочь, наблюдатель Таак. Мне очень жаль.

* * *