Али-Баба и сорок разбойниц

– И чего тебе надо?

– Федькины здесь живут? – осведомился я. – Лиза и ее бабушка?

Мужик почесал загривок, потом повернулся и заорал:

– Маня, поди сюда!

В раскрытую дверь тянуло горелым тестом. Я увидел, как откуда-то сбоку вышла дородная баба в халате, поверх которого был завязан цветастый фартук. Вытирая ладони о полотенце, она приблизилась к мужику и укоризненно спросила:

– Чего орешь?

Тот ткнул в меня пальцем:

– Вот ему Федькиных надо!

Бабища поморгала, шмыгнула носом и ляпнула:

– А они померли все!

– Кто? – спросил я от неожиданности.

– Так и Надька, и Карелия Ивановна, – пояснила бабища. – Надьку давно схоронили, и не упомню уж, в каком году… Вась, когда Олька в первый класс пошла?

Василий надулся:

– Ну, так… в семьдесят втором!

Жена шлепнула его полотенцем.

– Ваще все мозги пропил! Мы еще тогда и женаты не были.

Потом она повернулась ко мне.

– В общем, давно Надька преставилась, хоть и моложе меня была. А Карелия Ивановна тоже на погост отправилась, ихние две комнаты таперича наши, отдельная квартира у нас будет!

Я растерялся окончательно:

– А Лиза? Она где?

Василий рыгнул.

– Ее еще когда в дурку сдали! Сумасшедшая она, скажи, Мань!

Та укоризненно покачала головой:

– Вовсе нет, просто она в школе учиться не могла, с мозгами у ней беда. Уж как Надька плакала, и Карелия Ивановна тоже. Ну никуда Лизку пристроить не могли, ни одной приличной профессии не обучить, ни волос не пострижет, ни ногтей не почистит. А так ничего девка.

– Ага, – кивнул Василий, – в особенности когда на мать с ножом кидалась.

Маша вздохнула:

– Ну да, поэтому ее в интернат и сдали, выросла, заневестилась, мужика захотела, а кто ж на такую польстится, вот она и злобилась. Надька, пока жива была, справлялась, а когда померла, Карелия Ивановна повыла да и отвезла обузу в интернат.

– И где сейчас Лиза?

Маша передернула монументальными плечами.

– Фиг ее знает, небось в интернате, где ж ей быть-то?

– Она не приходила сюда?

– Когда?

– Недавно.

Василий нахмурился.

– Не-а.

– Вы точно знаете? – Я цеплялся за последнюю соломинку. – Может, вы ходили в магазин, а Лиза и пришла.

Маша шумно втянула в себя воздух.

– Болеет Васька и носа на улицу не кажет. А вы кто им будете, Федькиным-то?

– Родственник я.

– Квартира наша будет, – мигом заявила Маня, – по закону оформим.

– Ничего у тебя не получится, – добавил Василий, – даже и не затевай судиться, проиграешь.

– Нет, нет, – быстро успокоил я супругов, – никаких злых намерений я не имею, жилплощадью обеспечен, просто хотел повидаться с родней.

– Опоздал ты, – сурово заявил Василий, – не с кем свиданкаться, все на том свете!

– Вы случайно не знаете, в какой клинике содержится Лиза? – Я предпринял последнюю попытку хоть что-то выяснить.

Маша повесила полотенце на плечо мужа.

– Нам однофигственно, где она. Сюда ей являться незачем, квартира наша. Да она небось уж померла давно! Такие психи долго не живут.

– Точняк! – воскликнул Василий. – Помнишь, Карелия про пенсию рассказывала? Чегой-то я не понял, может, она уже тогда того?

– А-а-а, – протянула Маня, – ну и память у тя, Васька, натуральный академик!

– О какой пенсии идет речь? – Я быстро влез в их диалог.

Василий хихикнул:

– Да Карелия незадолго до смерти вдруг разговор завела. Маня ее упрекнула, что она из нашего шкафчика чай тырит…

– А и вправду таскала заварку, – подхватила Маша, – еще сыр у меня в холодильнике моментом кончался! Принесу полкила из магазина, брошу на полки, вечером глядь, а сто грамм ктой-то оприходовал. И кто бы это был, ежели нас тут трое проживали, а? Я сыр не жрала, Васька тоже, так чьи зубы постарались? А уж когда она еще и за заваркой лазить стала…

Обозленная Маша налетела на старуху. Та принялась отбиваться, но Марию так легко не заткнуть. В тот день Карелии Ивановне мало не показалось.

– Откуда у тебя в чайнике заварка, – наседала на бабку Маня, – где добыла?

– Купила, – рыдала Карелия.

– На какие шиши? – не успокаивалась скандалистка. – У тя пенсия пятого числа.

– У меня есть деньги!

– Откуда?

– Скопила!

– А не ври!

Маша все больше входила в раж, Карелия Ивановна, впав в истерику, заорала:

– Вот, вот, гляди!

Маня во все глаза уставилась на разноцветные купюры, которые бабка швырнула на стол. Денег оказалось много. Маша прикинула на глазок сумму, тысяч пять рублей, не меньше!

– Удостоверилась? – тяжело дыша, осведомилась Карелия Ивановна. – Зачем мне твоя заварка? Сама ее купить могу!

– Где столько добыла? – в полном изумлении спросила Маня.

– Накопила.

– А не ври-ка! – снова обозлилась соседка. – Пойду гляну, не у нас ли с…а.

– Как ты смеешь меня оскорблять! – вскричала Карелия Ивановна. – Я честный человек!

– Все честные до первого милиционера, – неожиданно мирно ответила Маня, – а чего думать прикажешь, ежели ты завсегда второго числа денег одалживать просишь, ни разу от пенсии до пенсии не дожила. А севодни четвертое по календарю, а у тя прям богатство!

– Мне за Лизу пенсию дали, – неожиданно призналась старуха, – большую сумму, тебе такая и не снилась!