Alia tempora (СИ)

Он ненадолго замолчал. Воспоминания о сожжении Рая приходили редко, разве что в кошмарных снах; Влад, принимая проклятие Сатаны, возвращаясь к жизни, на мгновение совсем позабыл, что живым, кроме теплой крови, одуряюще ярких ощущений и пары острых бесовских рожек, полагаются еще и бессонные ночи с кошмарами. В полузабытьи Влад раз за разом видел итог Святой войны, вскормленной яростью и желанием мести Ада: выжженные до последнего ангела Небеса, золотой вязкий ихор на улицах, белые перья, выдранные с мясом, пополам с пеплом устилающие брусчатку под ногами. Он был в той легендарной двадцатке Черной Гвардии, самой первой, что брала Рай вместе с легионами еще живого Люцифера. Как же давно это было…

— Вот дальше по Садовой и будет наше инквизиторское гнездо, — воспользовавшись молчанием Влада, разговорился Ян. — Раньше, когда я только переехал, оно было всего одно на город и располагалось чуть дальше, там рядом с гостиницей «Октябрьская», а теперь сделали по отделению на несколько районов… В то время создание Инквизиции в городе, в котором нечисти больше людей, казалось безумной затеей, да и после Исхода все только-только стали приходить в себя. Но мы, видишь, прижились. Все, приехали, — объявил он, ныряя в дворик и оказываясь напротив длинного коробчатого здания бежевого цвета. — Центральное отделение Санкт-Петербургской Инквизиции. Адмиралтейский, Кировский и Центральный районы…

— Да ладно тебе, не на параде, — фыркнул Влад, смеясь и глядя на чрезвычайно серьезную мину инквизитора.

— Я думала, будет что-то… более эпичное, — протянула Белка, привыкшая к замкам да дворцам, придирчиво рассмотрев отделение. — На больницу похоже, — подумав, призналась она.

Переглянувшись, они расхохотались. Ян все пытался сохранять достойное лицо, кружа по парковке в поисках нужного места, а вот Влад смеялся с чистой совестью, аккуратно хлопая его по плечу.

— Для психически больных, не иначе, — радостно закивал он. — Я тебе говорил, инквизиторство, что-то тут нечисто, а ты мне: «Я просто очень люблю свою работу…» Всегда знал, что ты маньяк!

— Я сейчас припаркуюсь ровно и задушу тебя, — мрачно пообещал Ян. — И сам себя арестую. Думаю, кардинал меня тут же простит и амнистирует: ты у нее уже в печенках сидишь.

Оставив машину, они не сразу пошли в офис: дали шанс Джеку и Белке размять кости, поносившись по дворику, распугивая жирных откормленных голубей. Птицы взвились в грозно-синее небо, едва не оказавшись в пасти адского пса: ему досталось всего несколько серых, с голубоватым отливом перьев. Позволив им резвиться, Влад остановился у машины. Ян курил торопливыми глубокими затяжками, — самые крепкие сигареты, которые находились в Аду. Обеспокоенно показал амулет связи, мерно пульсирующий красным.

— Кто-то из отряда пытался до тебя дозвониться, — тревожно истолковал он то, что Влад и сам понял. — Думаешь, стоило оставлять их на Ист? А если они натворили что-то?..

— Вирен опять должен кому-то денег, не иначе, — бросил Влад. — Инквизиторство, они взрослые демоны, и у них есть свои головы на плечах. К тому же, они солдаты. Если бы это было что-то серьезное, они нашли бы способ до нас достучаться. Да в самом крайнем случае на нас свалилась бы Кара лично, она любит такое устраивать… Ты просто слишком себя накручиваешь, постоянно ожидая какой-то беды, — мягко уговаривал он. — Война кончилась пятнадцать лет назад, Ян, а мы никак не можем в это поверить… Смотри, какое небо синее? Разве мы не об этом мечтали, там, в осажденных городах и на поле брани? Сам что Каре вчера говорил?

— Ты подслушивал, — обвинительно нахмурился Ян, но злости его Влад по контракту не чувствовал.

— Мне просто стало интересно, куда это она тебя утащила. Имею право…

Заливался лаем Джек, грозно поглядывая на собственное отражение в луже, скалил клыки несерьезно, как будто шутя. Рядом с ним куталась в чужую тяжелую куртку Белка, предельно внимательно всматриваясь в пышные кусты сирени, разросшиеся под окнами инквизиторов, и не решаясь дотронуться до свежих, мокрых после дождя цветов.

— Перезвони им, — попросил Ян устало, втискивая ему в руки амулет. — Пожалуйста. Они тоже еще такие дети, ничего без нас не могут…

Влад кивнул. Потянул его за собой, уже бросившего сигарету, по дороге подцепил Белку, магией обломав ей пышную ветку сирени. Сирень бушевала и в далекий май, когда пали Небеса, — те дни они вскоре будут праздновать, вспоминая павших товарищей.

— А знаешь, если найти цветок с пятью лепестками, можно съесть и желание загадать, — на ухо Белке шепнул он. — Только никому не говори, а то не сбудется.

Загадай только, чтобы ни один мир не сгорал так страшно, в агонии пылая, как их проклятый Рай. Загадай, чтобы заживо не вспыхивали спичками ничьи крылья, чтобы запах паленого мяса не душил липко. Чтобы не расплывалась кровь по брусчатке, не серело ее золото от пепла. Чтобы не лился бесконечно горький вопль, как кровь из перерезанной глотки.

Загадай двадцать пятого мая, в годовщину их великого преступления и легендарной победы. И никому никогда не смей говорить.