Альянс бунта

Дэш надувает щеки, изумленно качая головой. Чтобы он так реагировал на чужую музыку? Скажем так, парень, которого они выбрали для преподавания в летней композиторской консерватории Сиэтла, должен быть гением. С тех пор как мы переехали в Англию, Дэш постоянно играет музыку этого парня, в частности, одно потрясающе красивое произведение, и даже я должна признать, что оно хорошее. А я далеко не эксперт в таких вещах.

— Он просто так молод, — бормочет Дэш. Неужели я уловила в его голосе нотки ревности? Ха! — Двадцать пять, — удивленно выдыхает он, не обращая внимания на мою ухмылку. — Ты не понимаешь. До того, как этот парень занял это место, самому молодому композитору, возглавлявшему летнюю консерваторию, было шестьдесят три года. Шестьдесят три!

— Если он такой особенный, то почему занимает это место только на год? — Этот факт — единственная причина, по которой мы сейчас возвращаемся в Сиэтл. Если бы парень собирался преподавать дольше, то Дэш подождал бы, пока закончит учебу, прежде чем пробовать поступить в консерваторию. Но нет, этот конкретный композитор согласился возглавить двенадцатинедельную программу только один раз.

— Он изучает себя. В этом году он заканчивает биологический факультет, а затем поступает в медицинский. У него не будет ни сил, ни возможности преподавать в течение многих лет…

— Но почему, черт возьми, он идет в медицину, если такой замечательный музыкант? — Все это не имеет для меня смысла.

— Он попал в какую-то аварию. Раньше он играл на каком-то инструменте, но не знаю, наверное, сейчас у него страсть к обоим областям. Что-то в этом роде. В любом случае, упустить такую возможность было бы… — Надув щеки, Дэш принимает мрачное выражение лица, его песочные брови сошлись вместе. — Не думаю, что я когда-нибудь смогу оправиться.

— Это самая мелодраматичная вещь, которую я когда-либо слышала от тебя.

Он усмехается. У Дэша есть кое-какая особенность. Независимо от того, как усердно он тренируется, как долго спит или насколько измотан, стоит ему провести рукой по своим густым волнистым светлым волосам, и парень выглядит безупречно. Я же выгляжу так, словно меня только что перепутали с пиньятой на дне рождения пятилетнего ребенка. Я стараюсь не отвлекаться на то, что парень до смешного красив — задача, требующая колоссальных усилий — и бросаю строгий взгляд в его сторону.

— Ты пройдешь это прослушивание на отлично. Сам знаешь, что справишься. И у нас есть еще одна причина для того, чтобы приехать сюда.

Его брови взлетают вверх. Повернувшись, чтобы посмотреть на меня, Дэш притворно удивляется.

— О? Правда? Должно быть, вылетело из головы.

Я знаю, что он издевается надо мной.

— Завтра мы обедаем с Майклом в честь его нового ресторана. Торжественный обед в честь открытия, только для друзей и семьи. А вечером будет празднование открытия.

— Я не понимаю, почему мы должны присутствовать и там, и там. Обед и открытие в один день — это уже перебор, тебе не кажется?

— Нет, не кажется. Этот человек был рядом со мной, несмотря ни на что. Уделить ему целый день моего времени совсем не кажется излишеством.

Каменное выражение лица Дэша мало что выдает.

— Да. Он был добр к тебе. Я восхищаюсь и уважаю этого парня. Ты обязательно должна быть там, чтобы отметить его новое предприятие. Но этот человек ненавидит меня, Кэрри. Прямо-таки чертовски ненавидит. Не боишься, что он попытается убить меня, как только закончатся закуски?

— Да ладно. Майкл — плюшевый мишка. Он и мухи не обидит.

Брови Дэша взлетают вверх.

— Обычно я доверяю твоим суждениям, но в этот раз ты ошибаешься. Этот человек уже убивал людей. Трупы его жертв захоронены по всему штату Вашингтон. Я бы поставил на это деньги.

Мелодрама, клянусь богом.

— Не тратьте свои деньги, лорд Ловетт. Я знаю Майкла. Да, он жесткий, но что, по-твоему, разозлит его больше? Прийти к нему на обед и открытие ресторана или остаться в отеле, чтобы потренироваться перед прослушиванием? Ты пропустил ту часть, где я сказала, что завтрашний обед для семьи и друзей? Майкл специально сказал мне, что хочет, чтобы ты пришел. Это что-то да значит.

— Что он хочет мучить и унижать меня на глазах у своих приятелей?

Я могла бы пнуть его.

— Это значит, что он считает тебя членом семьи, тупица. Майкл не из тех, кто делает подобное приглашение дважды. Откажешься сейчас, и он больше никогда не протянет тебе оливковую ветвь.

Кончики ушей Дэша становятся ярко-красными; когда я увидела это в первый раз, то подумала, что это от смущения, но теперь знаю лучше. Он расстроен, потому что не может добиться своего. Пыхтя, тот скрещивает руки на груди, держит спину прямо и смотрит вперед, пока стюардесса движется по проходу, доставая багаж людей из верхних отсеков.

— Полагаю, мы поговорим об этом, когда приедем в отель, — сухо говорит он.

— Так и сделаем.

* * *