Альянс Советских Социалистических Кланов (СИ)

— Владимир, за мной! Дедушка нам сегодня благоволит, осталось навести его благодать на цель! — командую я своему невольному оруженосцу, сметая при этом еще одного хвата, так удачно подставившегося под доску от вагона. Даже и не понял как в моих руках оказалась эта доска, сама появилась что-ли? Бежим мы ровно до карантинного вагона, а точнее до соседнего с ним, где стоит тот самый злосчастный пулемет.

Дорога здесь делает небольшой поворот направо, поэтому хорошо видно хвост состава и тварь, что тот хвост жрет! Лучше точки для обстрела не найти! Можно конечно бы было и из пушки в хвост бахнуть, пушек свободных сейчас много, да вот не умею я, а пулемет — зажал гашетку и стреляй!

Четыре хвата на моем пути превращаются в фарш от воздействия быстро разогнанной доски, мне бы меч, я конечно до Всевлада во владении клинком не дотягиваю, но и тут не дуэльный поединок!

Пулемет полностью заряжен и даже уже снят с предохранителя, только все внутренностями пулеметчика заляпано, но грязные руки — не то, что должно меня сейчас беспокоить. В канонаду грозы и грохота выстрелов добавляется еще один музыкальный инструмент, посылающий трассирующие мелодии в конец состава.

И с вступлением этого музыкального инструмента все меняется, звуки сражения становятся приглушенными, воздух сгущается как кисель, все на мгновенье замирает, и нет разницы демон это или солдат ВС АССК, всем становится страшно от промораживающего до самой души крика, состоящего из одних гортанных звуков. Фразы, выкрикиваемые неизвестным безумцем настолько древние, что страх перед ними эволюционно закрепился в генетическом коде человека.

— Перун, сучья ты душа, если я сегодня сдохну, то я тебе этого не прощу! — кричу я на неведомом мне языке, раздирая при этом свое горло чудовищными сочетаниями хрипящих и визжащих звуков, в этот момент во мне беснуется информационное наследство древнего волхва, пытающееся вырваться пылающим огнем за пределы моего тела! — Да сдохни же ты тварь!

Вместе со словами из моей глотки вырываются сгустки крови, говорить на этом языке очень и очень больно… На самом деле у этого способа общения нет невербального способа общения, все те звуки, что я произвожу всего лишь реакция организма на мои попытки напрямую поговорить с божеством с помощью мысленных образов и абстрактных понятий, почерпнутых Наумом Сафроновичем во время общения с древними духами.

Молнии прекращают бить вразнобой, теперь они собираются в один гигантский шар прямо над головой демонической улитки-гусеницы. Гром утих и каждая новая молния появляется совершенно беззвучно. Секунды, что длится это представление, становятся невероятно тихими, застыли все и вся, лишь только один пулемет стрекочет где-то в середине состава, да какой-то безумец все гневно выкрикивает слова давно забытого языка первых богов, зародившихся в момент сотворения Вселенной.

Но такое затишье не может длится вечно, у пулемета заканчивается лента, а у шара электричества — молнии. Странное стечение обстоятельств, но последняя пуля и шар попадают в улитку практически одномоментно, после чего происходит взрыв, порождающий ярчайшую вспышку, кратковременно лишившую зрения всех, кто к тому моменту был еще жив, не делая различия демоны это или люди.

— И как Наум Сафронович с такой силой умудрился какому-то поляку бой проиграть, а Владимир?

— Научи, Барин! — впервые за все время нашего знакомства Владимир произнес «барин» на полном серьезе, до этого он просто хорохорился, скрывая свой страх передо мной за ироничным словом «барин». Холопская революция хоть и отменила баринов, но поклонение баринам у мужичья в крови и должны пройти множество столетий, чтобы люди отвыкли.

— Ты чего, Владимир, чему я буду тебя учить?

— Колдовству!?

— А не боишься, что твой распятый полубог отвернется от тебя? Или его символ на твоей груди запылает огнем и сожжет тебя? С богами шутки плохи! Все, вставай, бой закончился, демоны бегут кто куда. — у меня мандраж, вот и несу самую разную чушь, так близко к смерти я еще не был ни разу! Всего четыре вагона между мной и улиткой! Даже когда нас по пылающей Москве казаки гнали, и то не было так страшно! — Как тебе в роли второго номера пулеметного расчета? Почему патроны мне не подавал? Вот если бы ты на полу платформы не валялся, кстати делал ты это в кишках предыдущего второго номера, то мы бы эту тварь еще быстрее уделали! Пошли обратно, да куда ты! В лесок давай, там посидим, пока нас не найдут, нас здесь не было, все время мы в кустах поседели, так как обделались от страху по самое не могу, ты понял?

— Понял, барин!

— И называй меня просто Андрей!

— Понял, барин Андрей!